Есть большая разница в том, как вы останавливаете ребенка в его «шалостях».

– Не бей своего братика, ему больно. Я не разрешу тебе его обижать. (При этом можно телесно остановить ребенка, в том числе мягко, но твердо взяв его за руку, которой он собирается ударить.)

Ребенок всегда подсознательно верно оценивает твердость ваших намерений. Если вы еще и скажете при этом младшему:

– А ты, пожалуйста, не трогай его игрушки, твоему старшему брату это не нравится, и он не хочет, чтобы ты их брал, – тогда значительно больше шансов, что старший вас послушается, потому что услышит четкое, останавливающее, но не агрессивное послание о том, что нужно перестать обижать. К тому же услышит, что вы понимаете причину его агрессии и собираетесь быть и на его стороне тоже.

И, как противоположный пример, традиционный крик откуда-то из кухни:

– Сколько раз я тебе говорила, не бей брата! Ты что, не видишь, он же маленький! Что ты за ребенок такой? Неужели не понятно, что нельзя обижать маленьких? А еще брат называется!

В этой тираде не звучит никакого сигнала «стоп», никакого понимания ситуации и чувств ребенка. В ней слышится только одно: «Ты плохой, ужасный и еще хуже». Вот с этим он и остается. В таком раскладе ему трудно будет стать «хорошим», даже если будет очень стараться – все равно почти без шансов. Потому что злости в нем от несправедливости, непонятности, неразделенности будет столько, что она выльется еще не в один скандал, не в одно нападение, шалость, грубость, конфликт. К тому же ваш тон (крик) ребенок воспринимает как сигнал вашей беспомощности, а не твердости. И в этом он слышит только то, что вы злы в данный момент, а не то, что вы твердо намерены остановить его действия.

В наказании есть еще один аспект, в который наивно верят родители: донести до него что-то «раз и навсегда», закрепить, застращать. Если ребенок реально понял, что проступок привел его к неприятностям, реально раскаялся, сожалеет, как-то готов возместить ущерб, нанесенный кому-то этой ситуацией, то такое закрепление ему и не нужно, он всегда будет об этом помнить и без всяких наказаний. Если он не понял, что натворил, то за родительским наказанием последует либо злость ребенка на несправедливость и повторение его «проказ» в какой-то другой форме (злость-то от наказаний никак не убывает, скорее растет и копится), либо жизнь в постоянном страхе сделать это случайно снова.

Если в «плохом» поступке ребенка существует его реальная вина, то он должен осознать (возможно, вам придется помочь ему в этом) масштабы ущерба, нанесенного кому-то, и помочь в организации того, как этот ущерб возместить или исправить. Если он не виноват, а просто не может, не готов, не хочет вас услышать, то ваша задача – либо авторитетно и явно остановить его, либо разобраться с тем, что ему мешает слышать вас, и делать то, что вы просите.

Многие родители с большим удовлетворением реагируют на самонаказание ребенка. Им кажется, что это хороший итог их воспитательной работы. Хотя ребенок, наказывающий сам себя, так же осуществляет насилие, только у же внутренне, интериоризировав (вобрав в себя) внешнюю насильственную модель отношения к самому себе и ситуации. При этом у ребенка часто много времени, психических сил и эмоций может у ходить не на осознавание и исправление ситуации, а на переработку чувства вины, стыда, страха перед ожидаемым наказанием и на попытку все пережевывать и пережевывать прошлое, задаваясь мучительным и бесполезным вопросом: «Зачем я так поступил?! Какой же я был дурак!» При этом внятного ответа на этот вопрос не существует и он задается просто в попытках пережить вину и раскаяние. К тому же ощущение себя «дураком» не помогает самооценке становиться адекватной, а уверенности расти.

Если вы научите ребенка вместо самонаказания задаваться вопросами: «Что мной руководило? Для чего мне было это нужно? Чего я хотел на самом деле? Как получилось то, что получилось? Как мне стоит поступать в следующий раз?» – и поможете ему на них ответить, это значительно больше поможет ему осознавать себя в разных жизненных обстоятельствах и, как следствие, лучше с ними справляться. Как вы понимаете, это несколько другие по контексту вопросы, чем те, что в обычных случаях совершенно риторически задаются рассерженными родителями: «Куда ты смотрел? О чем только ты думал? Где была твоя голова?» – и так далее. Эти вопросы заставляют ребенка только пугаться, оправдываться, ощущать себя плохим, разозлившим вас, неуверенным в том, что он и в следующий раз не сделает что-то такое, что вызовет ваш гнев.

Я понимаю, что не всем будет близко представление, что наказание ребенка – это всего лишь форма родительского или человеческого бессилия, наша невозможность выстроить нашу жизнь гармонично, а отношения с нашими детьми – в понимающем ключе. Я, безусловно, не склонна считать, что выполнить это просто. Конечно, не просто. Мы будем ошибаться, уставать, раздражаться, мы не всегда сможем понимать своих детей, даже если очень хотим этого.

Но важно хотя бы немножко рассмотреть тот аспект, что в наказании нет ничего, на мой взгляд, полезного, гуманистичного и эффективного для успешного и счастливого будущего наших детей. Что наказание вместо более здоровой останавливающей родительской реакции рождает в детях только страх, злость или желание отомстить. И может, стоит хотя бы попробовать пересмотреть привычные представления о нашей родительской ответственности, которые в «лучших» традициях нашего народа звучат, как: «Это не я, это все он!», на: «Если он так поступил, то почему, какова в этом наша доля участия и ответственности?»

Не бывает «плохих» детей у «хороших», во всем всегда «правых» родителей.

Многие родители беспокоятся, что без их активного «воспитывающего» участия дети не смогут овладеть нужным набором добродетелей, чтобы считаться потом «хорошими людьми». Мало того, что это – сомнительная цель, потому что «считаться» – это быть сильно ориентированным на внешнюю оценку, на тех, кто будет судить, насколько хороши или плохи ваши дети. Так еще и сама родительская задача мне видится совершенно другой: дать ребенку те навыки, развить те задатки, которые помогли бы ребенку максимально себя реализовать в мире, раскрыть свой потенциал, адаптироваться к миру, в котором ему предстоит жить, не предавая себя, ощущая собственную ценность и ценность других людей.

К сожалению, часто фокус родительского внимания направлен на насильственное переформирование того, что у ребенка и так формируется в естественных условиях «достаточно хорошего» понимания, поддержки и участия.

Послушание. От ребенка ожидается беспрекословное подчинение, отсутствие возражений, вопросов, эмоций недовольства. От ребенка требуется только ожидать родительских указаний и следовать им. По сути, он должен не иметь своей инициативы или активности и максимально зависеть от одобрения и любой внешней оценки взрослых.

В норме любой ребенок и так чрезвычайно эмоционально, финансово и жизненно зависим от своей семьи. Поэтому он и так готов подчиняться и слушаться. Особенно когда понимает, что власть, которую имеют над ним родители, будет служить его интересам: ограждать, защищать, помогать, быть опорой. Детская зависимость дана нам, взрослым, не для того, чтобы пользоваться ею в своих взрослых целях, а для того, чтобы эффективно, гармонично и с любовью растить своих детей.