Последнее опасение, впрочем, не покидает меня все время – с тех пор, как я начала работать в газете. Живое существо не может существовать без воздуха, воды и пищи. Газета погибает без сенсаций. Особенно газета, подобная той, что я возглавляю, – посвященная криминальным новостям.

Нельзя сказать, чтобы в таких новостях ощущался недостаток. Но популярность любого издания определяет его оригинальность, способность представить неожиданный, не замеченный другими или, как говорят теперь, эксклюзивный материал.

Когда сенсаций нет, их приходится искать, порой буквально выцарапывать из ничего – из какого-то намека, слуха, короткой строчки милицейской сводки. Наш маленький коллектив давно превратился в некий вариант сыскного бюро. Мы ходим по следу преступников, добываем улики и собираем показания свидетелей. На нашем счету не одно происшествие, раскрученное от начала и до конца. Без ложной скромности могу сказать, что в городе мы давно заработали репутацию сыщиков, которые могут справиться с любой загадкой и берутся за дело там, где отступает милиция.

Возможности наши, конечно, преувеличены, но то, что нам часто приходится конкурировать с представителями правоохранительных органов, – чистая правда. Однако тому есть простое объяснение: во-первых, нам некуда деваться – материал для газеты добывать надо, хоть умри, а во-вторых, люди охотнее идут на контакт с нами, с журналистами. Сейчас милиция вызывает у населения не слишком большое доверие. Лично я таких настроений не разделяю, прекрасно отдавая себе отчет в том, что даже сто газетчиков не заменят одного милиционера и что на самом деле мы далеко не всесильны.

Органы же правопорядка довольно ревниво относятся к нашей популярности, всегда рады, как говорится, ставить палки в колеса, относятся к нам с пренебрежением, называя исключительно неприятным словом – «папарацци», и вообще недолюбливают. Это мне тоже кажется странным, так как в конечном счете дивиденды от наших поисков получает все-таки милиция.

Имея устойчивую репутацию, наша редакция на первый взгляд могла бы рассчитывать на постоянный приток сенсационного материала. Но на самом деле все не так просто. Криминальная жизнь носит сугубо стихийный характер, и предсказать тут ничего невозможно. Может быть, она управляется какими-нибудь вспышками на солнце, но, к сожалению, у нас в штате нет астронома.

Конечно, смешно и нелепо требовать от криминального мира упорядоченной «работы», но факт остается фактом – вот уже два месяца, как нашу редакцию лихорадит из-за отсутствия свежего материала. Поэтому не одна лишь скверная осенняя погода была сегодня причиной моего плохого настроения.

Между тем дождь не унимался. В этом я смогла убедиться, выйдя на своей остановке. Отворачиваясь от холодных брызг, летевших в лицо, я в ускоренном темпе пересекла мостовую и свернула в тихую улочку, которая выходила к фасаду здания с высоким каменным крыльцом, где помещалась наша редакция. Сейчас улочка могла считаться тихой только относительно, потому что по ней носился холодный ветер, сердито шумя в кронах деревьев, и с удручающим постоянством ударялись об асфальт капли дождя.

Проклиная все на свете, я взбежала по ступенькам и взялась за ручку двери, возле которой на стене среди прочих красовалась и табличка с названием нашей газеты – «Свидетель». С облегчением я вошла в сухой и теплый вестибюль и сразу же направилась к себе в редакцию.

И тут постепенно стало выясняться, что жизнь не так безнадежна и плоха, как казалось. Первым признаком, указывающим на это, был ароматный густой запах кофе, который наполнял помещение редакции. Это был изысканный жизнеутверждающий аромат, в принципе примиряющий с любыми невзгодами. Такой чудесный кофе умеет варить один человек в мире – моя секретарша Маринка, очаровательное создание лет двадцати пяти, притягивающее мужчин, как стоваттная лампочка – насекомых. С чашки кофе неизменно начинается мой рабочий день, что служит как бы залогом моей работоспособности. Привычка эта превратилась уже в своего рода условный рефлекс, так что теперь один только запах кофе наполняет меня энергией и уверенностью.

Едва я вошла, как тут же последовал второй положительный импульс – наш курьер Ромка, юноша семнадцати лет, удивленно вытаращился, не сразу признав меня в новом плаще и шляпе, а потом скупо сообщил, что я «классно выгляжу». При всей лаконичности это, несомненно, был комплимент, и мое настроение поднялось еще на несколько градусов.

Одновременно ко мне подошел Сергей Иванович Кряжимский – самый опытный и самый старший работник редакции – и со старомодной учтивостью помог мне освободиться от мокрого плаща, посетовав на безобразие, которое творится на улице.

К нему присоединилась и Маринка, выразившая недоумение тем, что я разгуливаю по улицам без зонта.

– Такое возможно, Ольга, – авторитетно заявила она, явно издеваясь, – только в одном случае – если ты влюбилась!

Эта мысль меня весьма позабавила, но я поспешила разочаровать романтически настроенную секретаршу.

– Есть еще один вариант, – заметила я. – У меня просто сломался зонт. Машина, кстати, тоже.

Между прочим, теперь эти неприятности уже не казались мне столь непоправимыми. Названные вслух, они потеряли свой роковой характер и тут же отошли на задний план. В кругу единомышленников проблемы выглядели вполне решаемыми, и у меня даже появилось предчувствие, что и в профессиональном плане нас сегодня непременно ожидает какой-то сюрприз.

То, что предчувствие меня не обмануло, выяснилось совсем скоро, но до этого я успела выпить долгожданный кофе и даже немного потрепаться с Маринкой относительно моих обновок, а также насчет женской моды вообще. Этой слабости подвержены даже такие деловые женщины, как мы с Маринкой. Пожалуй, наша беседа даже непозволительно затянулась. Мы осознали это в тот самый момент, когда нас довольно бесцеремонно прервал фотограф Виктор, высокий, худой и мрачноватый мужчина, который, заглянув в кабинет, кратко объявил:

– Посетитель, – после чего запустил в дверь смущенного и растерянного человека в плаще, кожаной кепке и в роговых очках.

Увидев перед собой двух молодых и, не побоюсь такого определения, симпатичных женщин, он смешался и беспомощно оглянулся, ища глазами Виктора и, по-видимому, рассчитывая на его поддержку. Но того уже и след простыл – Виктор, скорее всего, скрылся у себя в фотолаборатории. Растерянно потоптавшись на пороге, посетитель напряженно сдвинул брови и заморенным голосом осведомился, с кем бы он мог поговорить.

– А с кем бы вы хотели поговорить? – в свою очередь поинтересовалась я. – И, кстати, о чем?

– Ну-у, я не знаю, – пробормотал мужчина, делая шаг вперед. – Мне говорили, что сюда можно обратиться по поводу… м-м… деликатной проблемы… Не знаю, ясно ли я выражаюсь, но у меня именно деликатная проблема.

– Вы стали жертвой преступления? – подсказала я.

Мужчина сделал еще один шаг к моему столу и как-то судорожно кивнул.

– Именно так, – подтвердил он. – Именно жертвой преступления! Значит, я не ошибся?