class="p">Я отступаю за линию и оцениваю ситуацию. Я смотрю вверх на Малира, чтобы понять, могу ли я предугадать, каким будет его следующий шаг. Моё сердце останавливается. На уровне над ним стоит Мясник. У него в руке меч. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он планирует делать.

Я проскакиваю через фронт сражающихся, копьё крепко держу в руке. Когда Мясник начинает прыжок, я делаю два шага галопом и выпускаю копьё.

Оно настигает его на полпути вниз, и через рот пригвождает к стене над головой Малира.

Время замедляется. Малир оборачивается. Затем снова переводит взгляд на меня. Ревущий взрыв раскалывает Купол спустя секунды тишины после того, как копьё поразило свою цель. Я поворачиваюсь к источнику самого нечеловеческого звука, который я когда-либо слышала. Убийца отрубает голову своему противнику жестоким ударом и начинает надвигаться на меня, окровавленный меч блестит в его руке. Оружие бы мне не помешало.

Внезапно десять оставшихся Дозорных стали наименьшей из моих проблем. Они всё равно не обращают на меня внимания. Их недостаточно, чтобы сражаться на два фронта.

— Иха!

Я поднимаю голову и вижу меч, вращающийся в медленном пролёте в мою сторону. Я ловлю его и поднимаю в знаке благодарности Осколку.

— Иха!

Я ловлю второй меч от Шквала. И смутно замечаю, как Лавина сшибает головами двух Дозорных, а Лёд рассекает их икры.

Убийца уже на полпути через Купол. Он в ярости и движется быстро. Я проверяю баланс мечей и дважды кручу их по кругу, затем шагаю в центр Купола. Похоже, мы всё-таки получим свой поединок.

Он не останавливается, но ревёт:

— Ты убила моего брата, гребанная шлюха!

Последнее слово — истошный крик.

Когда он обрушивает на меня свой меч, его глаза безумны. Я парирую удар скрещенными мечами, но его ярость всё равно отталкивает меня на несколько метров назад. Каждый удар, который я блокирую или отвожу в сторону, заставляет мои руки дрожать. А его удары так же быстры, как я помню. Но его гнев лишил его расчёта и спокойствия.

— Он выглядит как свинья, — говорю я и вижу, как лицо Убийцы искажается от ярости.

Он резко размахивается, и я проскакиваю под его защитой, при этом рассекаю его правое бедро. Он ревёт и резко ударяет клинком в мою сторону, задевает верхнюю часть левой руки.

Мы осыпаем друг друга ударами в смертельном танце. Я не слышу ничего, кроме его дыхания, и не чувствую ничего, кроме его намерений. Я действую исключительно на инстинктах. Нас не прерывают. С остальными стражниками уже разобрались.

— Ты сдохнешь, сука. А потом я нассу на твой труп, — выплёвывает он и бьёт меня наотмашь.

Я уворачиваюсь.

Его комментарий не действует на меня так, как он рассчитывал. Вместо этого он напомнил мне о женщине, которую он изнасиловал, изуродовал и повесил. На вид ей было около двадцати или около того. Чуть моложе Кристал. Без сомнения, он изнасиловал Кристал, думая, что она ещё ребёнок.

Белая ярость, какой я не испытывала со дня смерти Кедрика, лижет мои внутренности. В моих ударах появляется новая сила, и я обрушиваю на него поток атак. Мне доставляет удовольствие видеть, как расширяются его глаза. Он больше не думает о своём брате. Он понимает, что я лучший боец. Он не успевает сделать выпад. Это мой шанс. Я сдерживаю его клинок одним из своих мечей, уворачиваясь от его сокрушительного кулака, а другой меч до самой рукояти вонзаю ему в живот.

Я отступаю назад, держа теперь только один меч. Даже в таком состоянии Убийца всё ещё опасен. Я отбиваю его оружие, когда он подносит обе руки к мечу, торчащему из его живота. Я помню, как Кедрик сделал то же самое со стрелой, торчащей из его груди. Я стряхиваю навязчивое воспоминание.

Убийца падает на колени. Я оглядываюсь. Другие наблюдают. Толпа скандирует моё имя. Или, может быть, никогда не прекращала.

— Кристал, — зову я и машу ей.

Она смотрит в мою сторону и шаркает вперёд. Я жестом призываю её поторопиться, и она трусит ко мне.

— Окажешь честь? — спрашиваю я и протягиваю меч.

Она смотрит на меч и снова на меня в недоумении. Её лицо застывает.

— Да, — говорит она и хватается за рукоять, чуть ли не выхватывая оружие из моих рук.

Я перемещаюсь за Убийцу и держу его руки за спиной. Я не хочу, чтобы он пытался что-то сделать. Кристал встаёт перед ним. Я вижу, что она боится находиться так близко к нему. Интересно, сделает ли она это.

Убийца говорит между вздохами:

— Ты была одной из моих любимых. У тебя была такая тугая маленькая…

Кристалл замахивается и перерезает ему горло. Меч не доходит до конца. Она выдёргивает его и замахивается снова. Кровь брызжет на меня.

— Убийца! — кричит она.

Я отпускаю его, и он падает на землю. Теперь у него нет головы. Она рубит его тело.

— Насильник! — кричит она.

Когда она поднимает меч в следующий раз, я ловлю её запястье и забираю оружие у неё, притягивая её к себе. Я обнимаю её, и она рыдает в моих объятиях, как сломленная девушка, которой она была. Толпа затихает.

Я качаю её, гладя по волосам.

— Мороз! Быстрее сюда! — кричит Осколок.

Я поворачиваю голову. Все мужчины стоят вокруг чего-то. На что они уставились? Таща за собой Кристал, я иду к ним.

Потом мужчины расступаются, и я вижу, кто лежит, не двигаясь, в центре.

ГЛАВА 13

Я бросаю руку Кристал и бегу остаток пути, всё моё существо кричит.

Только не Шквал!

Люди Греха расступаются и отходят, когда я опускаюсь на колени рядом с неподвижной фигурой Шквала. Нет, не неподвижной. Он дышит. Задыхается, борется за дыхание.

— Что случилось?

Я смотрю на Вьюгу, который держит голову Шквала в своих руках.

— Дозорный достал его, здесь под рёбрами, — говорит он.

Его глаза налились кровью, а подбородок дрожит, на грани срыва. Каждый боец здесь знает, что «под рёбра» — это нехорошо. Я хватаю одну из окровавленных рук Шквала, а Кристал опускается на колени с другой стороны от меня. Так много крови. На нём нет туники, чтобы впитать её, поэтому она просто стекает по его бокам. Я поворачиваюсь к Осколку. Я даже не успеваю ничего сказать, как он качает головой. Я перехватываю его взгляд и читаю в его глазах безнадёжность. Ещё один человек, о котором я заботилась, вот-вот умрёт.

Шквал кашляет.

— Ты в порядке, брат, — говорит Лёд.

Он крепко держит