Сазонов провел ладонью над его лицом и спросил:

— Илья, ты меня слышишь?

У Шепелева не было сил ответить. Он лишь моргнул, давая понять, что да, слышит. Ему помогли сесть. Он увидел охранника, лежащего на палубе с простреленной головой.

— Это ты его так? — тихим голосом спросил Илья, глянув на Черного.

— Успел-таки.

— Спасибо, что не дал ему меня придушить.

— За такие вещи не благодарят.

— Не благодарят только женщину за секс, — все так же тихо проговорил Шепелев. — А все остальное требует признательности.

— Раз шутишь, значит, будешь жить, — отозвался Черный.

— Выходит, нам удалось? Мы свободны? — спросил Илья, попытался подняться, но тут же почувствовал слабость и вновь опустился на палубу.

И тут раздался крик:

— Горим!

Шепелев вновь попробовал встать, но Сазонов положил руку ему на плечо и сказал:

— Сиди здесь, мы сами справимся.

Илья остался один. Он смотрел в неприветливое небо, в котором уже клубились черные облачка дыма. Языки пламени вырывались из палубного люка, того самого, из которого совсем недавно выбрались пленники.

— Черт, надо было сразу это предусмотреть! — воскликнул Сазонов.

— А что горит? — допытывался Черный.

— Думаю, мазут. Печки взрывом разворотило. Быстро всем искать огнетушители!

— Кажется, я видел один.

Черный метнулся к надстройке, схватил огнетушитель, укрепленный на ней. Ученые разбежались по кораблю. Всего им удалось обнаружить четыре огнетушителя. Сазонов пустил навстречу пламени тугую струю пены, натянул на лицо по самые глаза воротник толстого свитера и двинулся вниз по скользкому трапу.

Пена заливала пламя, огонь отступал. Раскаленный воздух, рвавшийся в люк, обжигал лицо. Сазонов чувствовал, как потрескивали его волосы. Он отбросил опустевший баллон и рванул вверх, уступив свое место Черному. Теперь в борьбу с огнем вступил аспирант.

Пена метр за метром укрывала пол корабельного помещения. Пламя отступало. Последние его языки люди сбивали обгоревшими одеялами. Результаты пожара представляли собой малоприятное зрелище. Ошметки надувных матрасов, белье, пропитавшееся мазутом и пеной, битая посуда, шкафчики, сорванные со стен взрывом и поломанные.

Сазонов отыскал вентиль, перекрывавший поступление мазута, коснулся его пальцами и тут же вскрикнул. Маховик оказался раскаленным. Пришлось воспользоваться обрывком одеяла. Наконец поступление топлива было перекрыто.

Ученые выбрались на палубу. Из того, что находилось в помещении, им удалось спасти лишь четыре помятые жестянки консервов.

Шепелев, по-прежнему сидевший под стеной, посмотрел на задымленных, перепачканных товарищей и спросил:

— Так что, вы справились с огнем?

— Удалось-таки, — ответил Сазонов, присел рядом с ним и закурил.

Но он сделал лишь пару затяжек, а затем брезгливо отбросил сигарету.

— И так легкие полны дыма. — Подрывник закашлялся. — Хорошо, что вовремя огонь заметили. Не хватало нам, только-только вырвавшись на свободу, сгореть заживо вместе с этой плавучей тюрьмой. — Шепелев закряхтел, поднялся на ноги, осторожно прикоснулся к шее. — Чертовски болит. Здоровяком был этот тип.

— Может, еще посидишь?

— Нет. Нужно срочно искать, как связаться с внешним миром.

Парни поднялись в рубку. Бывших пленников ожидал неприятный сюрприз. Радиостанции в плавучей тюрьме не оказалось. Вместо нее они увидели лишь стол, на котором валялись несколько микросхем и радиодеталей. Провода, ведущие к антенне, были просто оборваны.

— Но как-то же они связывались со своими?.. — спросил Шепелев.

— Это могли быть спутниковые телефоны, маломощные рации…

Но и дальнейшие поиски ничего не дали. У убитых охранников не обнаружилось никаких средств связи.

— Куда же они их подевали? — пытался докопаться до истины Шепелев.

— Судно большое. Можно год искать и не найти, — парировал Сазонов, когда они уже все перерыли в каютах охранников.

Полезных находок оказалось немного. Продовольствие, сигареты, начатый ящик с виски и десяток коробок с винтовочными патронами.

— Придется идти отсюда своим ходом, — предложил аспирант Черный.

— А ты кто по образованию? Судовой моторист или, может, штурман? — подколол аспиранта подрывник.

— Кое-что в мореходном деле смыслю.

— В таком случае и я мореман. Видел, как суда водят.

Тем не менее за неимением лучшего выхода они спустились в машинное отделение. Там тоже не все было ладно. Мощный дизель оказался разобранным. Даже с первого взгляда парням стало понятно, что некоторых важных деталей не хватало. Реанимировать силовую установку не представлялось возможным.

— Ну и засада! — От огорчения Шепелев даже на время забыл о шее, все еще саднящей после почти удавшегося удушения.

Они вновь вышли на палубу. Новое открытие добило всех окончательно. На борту плавучей тюрьмы не оказалось ни шлюпок, ни даже спасательных плотиков.

— Хоть вплавь отсюда отправляйся! Вот только вода ледяная. Больше десяти минут в ней не протянешь, — заявил Илья, выглянув за борт.

— Вот мы и вырвались из плена. Из маленькой камеры угодили в большую, — проговорил Сазонов. — Итак, товарищи по несчастью, какие у кого имеются предложения? Оставаться на борту смерти подобно. Не ровен час, в небе появится гидроплан, а на нем мистер Бим со своими головорезами. Убитых охранников они нам не простят.

Пару минут все молчали, изображая мыслительный процесс. Но что придумаешь, если выхода просто нет? Людям, с таким трудом вырвавшимся из тюрьмы, некуда было податься. Вокруг ледяная вода и айсберги, плавающие в ней. С запада надвигалась стена тумана. Впереди полярная ночь и никакой возможности связаться с миром, дать знать о своей беде. Это в век спутниковых телефонов, Интернета и прочих электронных чудес.

Сазонов поднял руку, словно школьник, желающий ответить на вопрос учителя, и предложил:

— Надо поднять якорь, тогда мы ляжем в дрейф. Течение куда-нибудь да вынесет.

Идея сперва показалась ученым заманчивой. Они дружно направились к носу судна. Якорная цепь уходила в воду. Еще с десяток ее витков были намотаны на барабаны лебедки.

— Идея-то хорошая, но вот только как ее воплотить в жизнь? — поинтересовался аспирант Черный. — Лебедки-то электрические. А генератор работает от силовой установки судна, я уже проверял. Вручную нам якорь ни за что не поднять.

Все опять приуныли. Сазонов даже подергал цепь руками, словно бы надеялся хоть на сантиметр приподнять якорь.

— Полная задница, — резюмировал он. — Ни одна из наших идей никуда не годится.