– Проверь почту.

– Тебе самой трудно проверить? Я не скрываю от тебя пароль.

– Альёша-сан, не искушай, с утра нервы не резиновые. У нас, кицунэ, тоже бывают всякие проблемные моменты, и единственное, что тебе точно стоит об этом знать, – не беси меня в бесячие дни!

– Если хочу жить?

– Как ты догадлив!

Бесы из-под стола махали ручонками, умоляя меня не спорить. Мне хватило ума не ступать на минное поле, а просто принять условия игры. Женщины порой бывают весьма придирчивы и дотошны, и в целом, наверное, это не так уж и страшно, это можно перетерпеть. Я уже нарывался на подобные штучки в прошлых отношениях, и повторять как-то не хотелось. Но куда ж вы, милые дамы, к протокольному дройду, денетесь-то…

– Ого?! – не сдержался я.

– Ты получил ответ?

– Кто-то объявил аукцион на английском. Сейчас мой рисунок торгуется за пятьсот долларов. За пятьсот!

– Не отдавай дешевле чем за полторы тысячи.

– А если…

– Заведи левый аккаунт, с которого будешь повышать ставки. Тебя и этому надо учить?

В общем, если забыть всё, что происходило за эти часы, то мы заработали тысячу восемьсот пятьдесят долларов за одну графическую картинку. Если бы хоть когда-то я слышал просто озвучивание этой суммы, не предвзято, то есть в принципе ни о чём и без привязки к себе лично, я бы, наверное, нипочём не поверил своим же глазам. Да, мне никогда в жизни не приходилось хоть что-то продавать дороже ста рублей, что равноценно одной поездке на такси по центру, в аэропорт уже двести, а если туда и обратно, то соответственно…

О чём я вообще?! Я же богат! К тому времени, когда передо мной поставили тарелку с рисовой кашей со сливочным маслом и молоком, моё отношение к перспективным торгам в интернете выросло до не познаваемого ранее уровня! Типа в смысле того, что ранее мне не то чтобы в Сети, а и на уличных выставках во время народных гуляний ни одного рисунка никому впарить не удавалось…

– Теперь я буду заниматься твоим благосостоянием, мой господин. Нас этому учили. Ты больше не будешь испытывать нужду в золоте, пока твоя рука держит кисть. И да, я согласна!

– Э-э, на что? – не сразу понял я.

– Ты же сам предложил нарисовать мне что-нибудь в благодарность.

– Я не предлагал.

– Ты подумал.

– Да ничего я не думал.

– Значит, собирался подумать! – пристукнула кулачком по столу маленькая лиса, но тут же сменила тон. – Мне очень нужны чёрная шляпка, новые сапожки и тёплые колготки! Пожалуйста-а!

Пьяную принцессу Лею за хвост, так разве я против? Это только справедливо. Где мой блокнот?

Бамбуковая роща в Сагано

Собственно, до вечера никаких важных дел или происшествий у нас не было. К нам никто не заходил, даже тот самый рыжий кот. Мне не звонили, ни отец, ни мама, видимо, всё-таки решили дать нам некоторую передышку. Полиция, соседи, чиновники также потеряли к нам интерес. Понятно, что ненадолго, но всё равно приятно, что хоть так.

Я до сих пор немножечко удивлялся тому, как тонкие пальчики кицунэ одним лёгким движением снимают с листа бумаги реальные, настоящие вещи нужного ей размера и цвета. Это была какая-то совершенно уютная, бытовая, домашняя магия, никого не напрягающая, не оставляющая запаха серы и даже в чём-то расслабляющая. Я к тому, что если б мы за всё это платили наличными или по карте, то Мияко просто разорила бы меня за полдня. Нет, какие там полдня, за полчаса!

Она выбирала самые модные, самые качественные вещи самых крутых и навороченных брендов, требуя, чтобы я перерисовывал их максимально точно. Там одни чёрные колготки высокой плотности, в рубчик (не к ночи будь помянуты…) обошлись бы в несколько тысяч.

Про кожаные куртки, фирменные джинсы, модельные плащи, обувь ручной работы вообще молчу – мне квартиру бы пришлось продавать. А так вполне себе разумные траты, фактически по цене бумаги и цветных карандашей.

…Ближе к вечеру я сам позвонил в музей, уточнил, не надо ли прийти пораньше. Оля сказала, что нет, помощь не нужна, всё идёт согласно штатному расписанию. Ну и прекрасно. Хозяйственная лисичка ещё успела напечь мне каких-то ароматных белых пирожков, с двумя видами сладкой начинки. Она сама по-прежнему ничего не ела, ограничиваясь чаем и молоком. Однако мы оба отдавали себе отчёт в том, что долго так тянуться не может. Маленькая красавица Мияко по сути своей всё равно является демоном, а японские демоны чаще всего питаются человеческой кровью!

…Не буду никого грузить малозначительными деталями вроде того, во сколько, когда и каким именно образом мы добирались ко мне на работу. Главное, что момент совместного попадания внутрь был уже отработан, ко мне никто не цеплялся, ни в чём не упрекал. Единственно досадный момент, что задержавшийся директор на час дольше засиделся в своём кабинете, и кицунэ также пришлось торчать в открытке, дожидаясь, пока он уйдёт.

Но тут уж всегда лучше перетерпеть, чем проявить непростительную торопливость. Мияко вышла надутой, но в целом отнеслась к задержке с пониманием, ей тоже не улыбалось каждый раз светиться перед всеми подряд. Тем более перед людьми, которые были напрямую связанны с тем самым профессором Сакаи. О котором она, как мне кажется, всё-таки многое умалчивала.

– Просто нет смысла говорить на высокие темы с человеком, который по-обезьяньи глумится над тем, чего не способен понять по причине недостаточного образования или врождённого скудоумия.

– Это ты насчёт моих мыслей о традиционной японской поэзии? – сумел догадаться я, прокрутив в голове все свои возможные косяки за день. Хуже вроде не было ничего.

– Вроде? Глупый гайдзин, да что же может быть хуже?! Ты служишь ночным дозорным в доме-музее великого поэта своей страны и ничего не понимаешь в стихах.

– Во-первых, я люблю поэзию и даже сам сочинял стихи в юности, – мысленно сосчитав до десяти, мне удалось сдержать естественное раздражение, – во-вторых, если у тебя, деликатно выражаясь, проблемные дни, то, быть может, не стоит так уж активно перевешивать своё настроение на чужие плечи?

– Во-первых, – в том же тоне охотно завелась лисичка, щуря голубой глаз и тараща зелёный, – лучше тебе не знать, что такое пэмээс у демонов. Во-вторых, что значит на чужие плечи? Ты же не чужой. Или… или ты считаешь себя чужим… мне?!

Кицунэ села мимо табурета прямо на пол, запрокинула голову, и по щекам её вновь водопадом полились слёзы. Причём делала она это, с одной стороны, практически как в мультиках, двумя струйками направо-налево, так что рядом быстро наполнялись лужи, а с другой – совершенно искренне и от всей души!