Настроение Владислава испортилось окончательно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять очень простую вещь, что в случае успешного исхода эксперимента его какое-то время станут изучать, а потом от греха подальше помножат на ноль. Никто не захочет иметь у себя под боком сильного раба-псионика.

«Так что если раньше еще можно было на что-то надеяться, дескать, прилетят хорошие дяди и нас освободят, нужно только продержаться как можно дольше, чему „гусеница“ крайне способствовала, то теперь у меня на это надежды просто не осталось, – осознал он. – Ну сколько они меня будут тестировать? Месяц? Два? Три? Потому побег из гипотетической возможности, постоянно откладываемой до лучших времен, превращался в насущную необходимость. И чем быстрее удастся сделать ноги, тем лучше, чтобы банально не опоздать. Вот только как сбежать из этой лаборатории? Да даже если и выберешься, нужно будет еще выбраться за пределы базы. А там охрана… При этом желательно иметь какую-то броню и оружие. С современными образцами мне не управиться, из-за отсутствия нейросети, а если уходить в джунгли на своих двоих, то далеко не уйти, либо бойцы отловят, либо местное зверье с удовольствием сожрет. Единственная техника, которой я могу управиться, – это как раз моя „гусеница“, ну и мотоциклы. Значит, нужно уходить в бункер Древних. Добраться до него тоже нереально… перехватят на полпути… Да и сколько я протяну в этом бункере? Кроме того, не забываем про взводной ключик. Хотя, может, дубликат есть у этой ненормальной, но пока таймер тикает от взвода ключником. В общем, куда ни плюнь…»

– Тоска… смертная.

Целую неделю с утра до вечера с небольшими перерывами под пристальным наблюдением Эхинацеи Роев пытался научиться управлять тварями из бункера Древних. И как известно, если долго тужиться, то что-нибудь да получится, особенно если изначально известно, что результат достижим.

Вот и у Владислава в какой-то момент стало получаться, особенно когда его мозг подстегнули допингом – каким-то наркотическим веществом, облегчившим установление контакта, словно какая-то преграда упала.

Постепенно твари стали реагировать на команды и передвигаться в нужную оператору сторону уже без использования допинга с его стороны, а под конец одного таракана Роев заставил пробежаться по неровному кругу, а потом пройтись легким корявым зигзагом. Правда, далось ему это нелегко, в глазах помутнело, в ушах шумело, как он понял, это являлось следствием установления глубокой ментальной связи. Ощущения, мягко говоря, малоприятные, словно по мозгу черви ползают, бр-р…

– Впечатляет, – похлопала в ладоши Эхинацея. – Что ж, мне кажется, ты достиг своего предела. По крайней мере, что-то принципиально сверх достигнутого, если не использовать допинг, ты уже не покажешь, разве что сократишь время отклика и станет чуть легче, но на этом все.

Владислав только обессиленно кивнул. У него на этот счет сложилось аналогичное мнение. Да, можно потренироваться, улучшить взаимосвязь, но заставить этих монстриков лучше и четче выполнять команды вряд ли удастся. Могут только двинуться в примерном направлении (фокус с бегом по кругу и зигзагом – это скорее исключение из правила, видимо, какая-то особенно восприимчивая тварь попалась).

Опять же, стоит только отвлечься от управления, и ментальная связь разрывается, твари сбрасывают контроль и вновь становятся независимыми в своих поступках. Работать с ними в фоновом режиме не получалось в принципе, только в «ручном». Так что требуется гораздо больше сил, даже восприимчивости, чтобы их держать в узде. Ненависть здесь не сильно помогала, тем более что была скорее обращена на ученую, а не на тупых тварей. По отношению к тварям Роев уже ничего не чувствовал, и это безразличие тоже сказывалось на контроле не самым лучшим образом.

– А раз так, то пора пройти процедуру модернизации…

И прежде чем Владислав успел как-то среагировать, Эхинацея вколола что-то ему в шею, и мир мгновенно померк.

Когда Роев вновь пришел в себя – он опять сидел в кресле, словно и не случилось ничего, – то первое, что он заметил, это изменение прически у ученой. Теперь у нее на голове не гребни стояли с косичкой, а высились конусы, тоже все разноцветные. Только это и показало ему, что прошло достаточно много времени.

«С головой у нее точно не все ладно», – с тоской подумал Роев.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально вроде…

– Может, какие-то изменения ощущаешь в себе? Может, какой-то дискомфорт, или наоборот стало словно бы легче… – продолжала она настойчиво допытываться. – Все-таки была проведена серьезная операция на головном мозге с целью усиления твоего уровня ментоактивности. Аппаратура показывает, что все прошло успешно и ты достиг ранга «В-5». Хороший скачок. Но как бы ни была совершенна техника, а все показать она не может. Так что, есть что сказать?

Владислав послушно прислушался к себе, но ничего такого нового не почувствовал.

«Может быть, прошло слишком мало времени и то, что со мной сотворили, еще не успело полностью внедриться?» – подумал он.

– Да нет… вроде все, как раньше…

– Хорошо.

А вот исходящие от женщины эмоции он, кажется, ощутил более четко.

Или просто показалось?

Чувствовалось в них удовлетворение, а также опаска. Но все как-то еще мутно.

«Удовлетворение это из-за того, что операция прошла успешно и я не превратился в идиота, значит, операция как минимум не повредила мне, – стал анализировать Роев. – А опаска? Переживание из-за того, что получилось все, как она хотела, или нет, или же… она боится моего воздействия на себя?»

Владиславу в этот миг очень захотелось испытать свои новые возможности на этой гниде, но он удержался, пусть и с трудом.

«Слишком рано, – сказал он себе. – Сначала надо узнать свои реальные возможности, а то, возможно, пшик какой вышел, и мне потом прилетит за нападение по полной, и только познав свою силу, можно будет действовать».

С изучением новых, в теории повысившихся псионических возможностей Владислава затягивать не стали, и вновь начался тестовый марафон с конвейером из подвозимых к нему дроидами клеток с тварями из бункера.

Возникла мысль попытаться занизить свои возможности, чтобы действовать по принципу: если ты силен, то покажи, что слаб. Но потом Роев вспомнил, что Эхинацея обещала проверить его на местном детекторе лжи и наказать, если он вдруг вздумает мухлевать. Так что Владислав действовал в полную силу.

Сначала, кстати, особых изменений в воздействии на тварей он не заметил, они, как и до операции, достаточно успешно отбивались от ментальных усилий по взятию их мозгов под контроль, так что пришлось учиться чуть ли не заново.

На это Эхинацея только недовольно морщилась. Понятно, что такой побочный эффект ей не понравился, хотя он, естественно, прогнозировался с высокой долей вероятности. Все-таки произошла значительная перестройка того участка мозга, что отвечал за ментальную активность.