В правой руке она рассеянно гоняла черную кость – всегда с собой, – доминошка проворно скользила между пальцами, от большого к мизинцу и обратно.

Квартиру оборудовали самым необходимым. У стены напротив окна – тонкий туристический коврик-пенка, на нем спальный мешок, хотя пользоваться им Домино не предполагала. Рядом коробка с латексными перчатками. Аудио-видео аппаратура и прослушивающее устройство, настроенное на жучки в квартире Хэйли, и пишущее телефонные разговоры. Два мощных бинокля с цифровым увеличителем, один с функцией ночного видения. Портативный радар, в одной системе со следящим устройством, которое Домино закрепила на ходовой части «Мустанга» Хэйли. Набор косметики, парики и прочие мелочи, которые могут понадобиться для мгновенного изменения внешнего вида. И еще… металлический футляр. А в нем L96A1, снайперская винтовка английского производства. Дальность 110 метров.

На случай, если смываться придется быстро, Домино захватила минимум личных вещей. Это была одна из первых и важнейших вещей, которым ее научили – ничего после себя не оставлять. У Домино достаточно часто будет выдаваться время наведаться домой – пока Хэйли спит или на работе. Возвращаться на позицию через запасной выход было удобно.

Домино заметила движение в квартире Хэйли – окна не были занавешены, – и взяла бинокль. Хэйли, одетая в бордовый деловой костюм, прошла из гостиной в спальню. Хэйли наклонилась, одела туфли в цвет, потом куда-то ушла, скорее всего, в ванную. Домино, сидевшая у окна, устало опустила бинокль и хотела было прижаться лбом к стеклу, но вовремя остановила себя. Жирное пятно на окне выдало бы ее, не хуже отпечатков пальцев. Она отошла от окна на шаг, и чуть не опрокинула звукозаписывающее оборудование. Ужасно раздраженная, она запустила руку в волосы и сжала пальцы. Какая невнимательность. Это на нее не похоже. И вообще вся эта операция отличалась от предыдущих.

Работать в Организации, делая мир чище, всегда было для Домино благородным призванием, но насчет этого задания у нее были сомнения, которые она, к тому же, не имела права высказывать.

Каждый приказ всегда заканчивался словами: «любой ценой». Любыми средствами. И если это означало соблазнить, переспать, обмануть, или изображать все вышеперечисленное, – то так тому и быть. Да и были ли у нее какие-то собственные добродетели или определенная личность, которым оставаться верной?

И все же было в этом что-то неправильное. Хэйли ни в чем не виновата. В этом Домино не сомневалась, как бы уж там Пирс не пытался представить ситуацию. Ее всего лишь выбрал кто-то с далеко идущими планами. И расплачиваться за это должен был он, а не Хэйли.

Домино посмотрела на часы. До момента, когда они договорились встретиться с Хэйли, пятнадцать минут. Домино зашла в крошечную ванную – взглянуть на себя перед выходом. Оперлась руками о раковину и посмотрела вниз. Хватит ли ей моральных сил сидеть и смотреть, как Хэйли уходит на свидание с кем-то другим? Что огорчает ее больше – то, что это был невинный человек, или то, что этим невинным человеком была Хэйли? Домино мучила невозможность дать себе объективный ответ.

У нее было достаточно женщин. Красивых, влюбленных женщин, которые могли дать много больше, чем Хэйли. Так почему именно она была так желанна? Потому что была запретным плодом? Принять такое объяснение значило обмануть себя. Что-то в этом увлечении было необычным. Незнакомым.

Хэйли не давила, не лезла в душу, не требовала ничего. Она просто хотела ее – не задавая вопросов, готовая ждать, когда сможет получить ее тело и ее внимание. Она готова была принять молчание, уклончивые ответы и даже держала себя в руках, чтобы только быть рядом.

И хотя Хэйли принимала то, какой была Лука, во многом это распространялось и на Домино, женщину, которая не всегда может давать прямые ответы или объяснять что-то о себе.

Удивленная, Домино подняла голову и посмотрела в зеркало. Она поняла, что именно увидела в глазах Хэйли тогда, на яхте, когда они провожали закат. Это было не просто желание разделить ночь. Это была надежда на новый день. Теперь Домино знала, что это за «такое чувство».

* * *

Весь день на работе Хэйли была, как на иголках. Она вспоминала произошедшее в квартире Мэнни, она была все еще ошеломлена тем, что та женщина не убила ее, не «отключила». Она сделала минимум, для того чтобы обезвредить Хэйли.

Теперь в общественных местах Хэйли мучилась от паранойи. Она постоянно беспокойно оглядывала окрестности, на предмет того, не проявляет ли кто-нибудь повышенный интерес к ней. Любая увиденная дважды машина вызывала у Хэйли беспокойство. Недолго думая, она решила отменить свидание и не просить Луку остаться у нее на ночь, потому что сочла, что может потерять бдительность в случае опасности, в противном случае, сохранив эту самую бдительность, она будет паршивой компанией. Но ей так хотелось скорее увидеть Луку, что снова переносить встречу просто не было никакой возможности. Она была такой неотразимой. И потом, рядом с Лукой, такой спокойной и сильной, Хэйли чувствовала себя в безопасности.

Хороший ужин в каком-нибудь тихом месте, а потом возвращение домой заставили бы ее на какое-то время забыть обо всех тревогах. Что могло быть лучше, чем встреча с Лукой? Ее яркий образ – черный купальник на красивом теле – возник в воображении.

Ее всегда привлекали женщины с поджарой атлетической фигурой, а Лука являла собой просто массу признаков «красотки» в понимании Хэйли: плоский живот, упругая задница, накачанные руки и бедра. Хэйли выложила на кровать несколько платьев и юбок, думая, что выбрать. Она намеревалась «дать жару», приближая «возможно», о котором говорила Лука. Поэтому Хэйли надела темно-серую блузку с глубоким вырезом и короткую кожаную юбку. Под одеждой был вызывающий кружевной лифчик алого цвета и трусики, которые просто обязаны были сорвать самый теплый комплимент.

* * *

Домино стояла у окна. Она взглянула на часы: еще пять минут. Снова посмотрев в окна Хэйли, она увидела там движение, и поднесла бинокль к глазам. Не то чтобы она ожидала увидеть что-нибудь особенно важное, она знала, что Хэйли готовится к свиданию с ней. Просто хотелось полюбоваться ею. Домино могла сколько угодно повторять себе, что это была просто работа – но удержаться она не могла.

Она до побеления костяшек пальцев сжала бинокль, когда Хэйли проходила мимо окон, и на ней ничего не было, кроме белья. Красного, кружевного. Хэйли повернулась к шкафу. Домино заметила что-то у нее на спине, приблизила, навела на резкость. Возбуждение сменилось чувством вины, когда она поняла, что спинку Хэйли украшает синяк, оставленный стволом, когда Домино угрожая им, велела не двигаться.

Не зря ее учили подавлять вину и угрызения совести. Они только затуманивают рассудок и заставляют лишний раз сомневаться. Домино отлично помнила, кто она такая, и что у нее за задание. Это напомнило ей о том, как опасны эти глупые эмоции.

В воображении Домино все еще стоял образ Хэйли, полуобнаженной, в одном только алом белье, когда та, одетая лишь чуточку менее вызывающе, открыла перед ней дверь. В вырезе блузки – роскошная грудь, а короткая кожаная юбка едва прикрывала бедра. Домино, как могла, пыталась изобразить равнодушие, но вежливо смотреть Хэйли в глаза и только в глаза никак не получалось. Домино не могла отвести взгляд от нежно-кремовой кожи, от груди, в которую до невозможности хотелось впиться губами.