– Это что-то меняет в наших отношениях?

– Ничего.

– Тогда она привыкнет.

Кира согласно кивнула и засмеялась.

* * *

– Кира, ты сошла с ума? – очень «ласковым» голосом произнесла мама.

Такой ее тон не предвещал ничего хорошего. Это могло означать только одно: мать в бешенстве, и сейчас последует долгая и нудная «лесопилка».

– Я совсем забыла, мне нужно бежать…

– Стоять! – гаркнула Нина Михайловна, вскакивая и преграждая дочери путь к отступлению. – Кира, как ты можешь! У тебя растет дочь, какой пример ты ей подаешь! А то, что этот твой… – она пожевала губами, подбирая слово, и Кира втянула голову в плечи, – твой альфонс может глаз на Анфиску положить, ты об этом подумала?

– Он не альфонс! – возмутилась Кира. – У него свое предприятие, к тому же приносящее стабильный доход.

– Не верю я в его состоятельность. Иначе зачем ты ему вообще нужна?! Тут вон старые пердуны с женами разводятся да на «внучках» женятся, что уж о молодых кобелях говорить. Слышала, Максим Петрович с Верой Семеновной разошлись? Да-а, и он уже женился на другой. А она на тридцать лет его моложе!

Нина Михайловна кипела праведным гневом.

– Максим Петрович с Верой Семеновной всегда жили как кошка с собакой, – возразила Кира.

– Это не повод на старости лет от жены уходить!

– По-твоему, если мужик «срок» отмотал, то ему надо еще и пожизненное впаять? Пусть хоть напоследок порадуется жизни.

– Что за тюремный жаргон? За речью своей следи!

– Все, мне пора.

Кира вылетела из квартиры матери как ошпаренная и захлопала ладонью по кнопке лифта.

– Вернись немедленно, я не отпускала тебя! – Нина Михайловна выскочила следом за ней на лестничную клетку.

– Не вернусь. Слышать ничего не хочу, поступать буду так, как считаю нужным. На Веру Семеновну мне плевать, к тебе не приду, пока не передумаешь.

– Ты мне больше не дочь! – крикнула Нина Михайловна, наблюдая, как закрываются двери лифта.

– Разумеется – дочь. Уже почти сорок лет, – ответила Кира, но, кажется, мать ничего не услышала.

Лифт тронулся, и она обессиленно прислонилась к зеркалу на стене кабины.

* * *

Важно ли для вас, чтобы ваши близкие понимали и принимали ваш образ жизни? Раньше Кира обязательно бы ответила «да». Но чем старше она становилась, тем меньше ее трогало мнение матери. Тем более их взгляды чаще всего кардинально отличались.

Кира давно перестала подстраиваться под Нину Михайловну и смирилась с тем, что никогда не будет для нее достаточно хороша. К тому моменту, когда они определились с местом проведения торжества, Кира, разумеется, послала приглашение матери, но ждала любой ее реакции. В том числе и что Нина Михайловна не придет.

Но первым человеком, которого она увидела в день бракосочетания, была именно мама. Она окинула ее критическим взглядом и удовлетворенно кивнула.

– Хороша. Но могла бы платье и потемнее надеть. Чего в твоем возрасте в белое рядиться, – все-таки не удержалась от колкости Нина Михайловна.

– Во-первых, это не белый, а цвет шампанского, а во-вторых, потемнее надевают на похороны. А у меня свадьба.

– Не хами. Я и так чувствую себя не в своей тарелке.

Она посидела немного молча, наблюдая, как Кира крутится перед зеркалом, то подбирая, то отпуская подол, и вышла из комнаты.

В загс Нина Михайловна в одной машине с молодыми не поехала. А Кира не стала ее уговаривать, боясь, что она не удержится и наговорит Лесу гадостей по дороге.

Гости потихоньку съезжались к загсу, и Нине Михайловне уже было не до переживаний. Она встречала знакомых и друзей и церемонно отвечала на поздравления. Иногда она уединялась с кем-нибудь из прибывших дам и жаловалась, скорбно поджимая губы и вытирая скупую слезу.

Увидев подъехавшую Лику, Нина Михайловна заспешила к ней. Подхватив ее под руку, отвела в сторону и торопливо заговорила:

– Ликочка, детка, пока не поздно, отговори ее! Что это за блажь, не понимаю?! Что за безумная идея выйти замуж за человека моложе себя!

– Ну-у, – замялась Лика, – в настоящий момент я не вижу в этом браке ничего плохого.

– Что?! – отрывисто переспросила Нина Михайловна. – Ты же была со мной заодно раньше, ренегатка! У Киры дети почти такого возраста, как ее будущий муж!

– Не преувеличивайте. Вот если б она была на пятнадцать лет старше своего мужчины, как я, – тогда я бы с вами согласилась, наверное.

– А кто кого на пятнадцать лет старше? – опешила Нина Михайловна, с подозрением глядя на нее. Конечно, она решила, будто Лика разыгрывает ее.

– Так я ж и старше. Своего жениха Романа. Во-он он в сторонке стоит и ревнивым взглядом за мной наблюдает. Познакомить вас?

Нина Михайловна увидела молодого белобрысого парня, и лицо ее побагровело.

– Не надо. Развратница.

Лика хмыкнула. В отличие от Киры, вечно сомневающейся и мучительно пытающейся найти себе оправдание, Лика всегда делала только так, как ей хотелось.

Ромка подошел и, склонившись, чмокнул ее в щеку.

– Пойдем?

– Рома, мы в приличном обществе, – состроив строгую мину, шутливо отпихнула она его, – подожди чуть-чуть, пока мы не останемся одни.

– Я столько не выдержу, – тихо прорычал он ей в ухо, и она, рассмеявшись, погрозила ему пальцем.

Церемонию бракосочетания он перенес стоически и даже не пытался Лику рассмешить, но потом попытался утянуть ее домой.

– На меня вон та мадам косится, как на муфлона в зоопарке, – кивнул он на Нину Михайловну.

– Привыкай.

– Зачем?

– Затем, чтоб и она тоже привыкала к тебе. Вам предстоит еще общаться.

Ромка задумался.

– И что, часто придется?

– Не исключено. Все-таки Кира – моя лучшая подруга. А Нина Михайловна ее мать.

– Не такая уж и близкая родня. Мне, я имею в виду, – уточнил Роман, когда Лика устремила на него вопросительный взгляд. – Так что не вижу большой необходимости надоедать друг другу своим присутствием.

– Знаешь что, Рома, Нина Михайловна – не первый и не последний человек, кто пристально разглядывает тебя, видя рядом со мной. И если это доставляет тебе такой дискомфорт, то лучше сразу, прямо здесь, расстаться. Поэтому ты можешь идти домой, а я, уж не обессудь, поеду праздновать свадьбу Киры.

– Опа. Злишься? Ладно, признаю, ступил. Просто подумал: зачем эту тетку терпеть, если можно прекрасно обойтись и без нее.

– Жаргонизмы и вульгарность из речи убери, а по сути все верно.