Что там происходило дальше, Янсинь не знал. Он как мог, утешал тетушку по дороге домой, увозя её подальше от этого кошмара.

Внутри бушевала ярость. Как они посмели? Первой мыслью было идти в полицию. И что он скажет? Немного поразмыслив, он зацепился за тот факт, что цыгане послушно расступились перед Ольгой. С одной стороны, это было не удивительно. Перед этой женщиной неопределенного возраста и просто сногсшибательной красоты расступались абсолютно все. Все двери открывались, и даже цветы и листья на деревьях, казалось, раскачивались в такт её шагам. Но было кое-что ещё. Как она там оказалась? Откуда появилась? Все эти мысли не давали ему покоя весь оставшийся день и всю ночь. Как результат, на утро у него нарисовались огромные круги под воспаленными глазами. Скрыть под гримом такое будет не просто.

На съемочной площадке с максимальной интенсивностью кипела работа. Что-то двигали, что-то тащили, подвешивали, прикручивали. Янсинь постарался незаметно проскользнуть в свою гримёрку. Не вышло. Марта зорко наблюдала за всеми входами и выходами, стоило ему ступить на площадку, она тут же вцепилась в его рукав и защебетала, как милая птичка. Во всяком случае, ей так казалось.

— Дорогой, нам помешали вчера нормально пообщаться, — она на всякий случай оглянулась. Нет ли по близости этой бестактной гримёрши, — предлагаю продолжить наше знакомство в более приятной обстановке.

Но её слова, заранее отрепетированные до глубокой интимности, ударялись, как об стенку горох, и никак не производили должного эффекта.

— Что? — Марта была в бешенстве. Он глупый или притворяется? Да любой двуногий уже давно пускал бы слюни и исполнял все её прихоти. А этот дурачком прикидывается.

Янсинь не особо слушал о чём скрипит Марта, он искал глазами Чан Ми. И нашёл. Она стояла у кресла продюсера, опершись на стол, и смотрела на него. Когда их взгляды встретились, она презрительно усмехнулась и приподняла стаканчик с кофе, как бы салютуя ему и его даме. “Это что, ревность? — неожиданно обрадовался он, — ничего себе, а это приятно, даже очень. Да ради такого, я готов потерпеть эту пилу. Что она там говорит?”

— Ну же, не будь таким букой, пригласи девушку в ресторан, а там, кто знает, куда нас занесёт кулинарный экстаз.

— А ведь ты права, Марта, я просто обязан пригласить девушку в ресторан!

Марта захлопала в ладоши. — Наконец-то! Вот и славно, дождись меня после съемок, я покажу тебе самые шикарные места в этой провинции.

— Зачем? — вяло отозвался Янсинь, не сводя глаз с Чан Ми.

Марта проследила за его взглядом и всё поняла.

Ты что, дебил? — она зашипела ему в ухо, почти так же разъяренно, как вчера шипела тетушка Ци, но Янсинь только поморщился, — ты кем себя возомнил?!

— Это мой мужчина, так что, милочка, ступайте в свою гримёрку, поправьте макияж. А то ведь слюнка капает, не хорошо. На вас же люди смотрят, — Чан Ми укоризненно цокала язычком, покачивая головой.

Янсинь боялся пошевелиться. Во-первых, его милая Малышка стояла рядом и нежно держала его под руку. Во-вторых, она назвала его Своим. И, в-третьих, что за сногсшибательная фурия стояла сейчас рядом с ним? Это была его Чан Ми, но, как будто она вытянулась, округлилась. Короткая стрижка, что раньше торчала как попало, обрела невероятно женственную форму, дразня слегка оттопыренными маленькими ушками и нежной шейкой. Она даже подкрасилась, совсем чуть-чуть, Янсинь заметил это только потому, что часами вглядывался в её лицо раньше. А она мило улыбнулась, развернулась и повела его за собой. Тот шел рядом, как послушный щенок на поводке, не в силах отвести взгляд от того места, где заканчивалась шея и начинался вырез блузки. Очнулся он только тогда, когда Чан Ми резко остановилась и скрестила руки на груди.

— Чан Ми, ты что, сердишься?

— С чего бы это?

— Значит, ревнуешь? — он улыбался во весь рот, как же он счастлив.

— Вот ещё, к кому, этой силиконовой долине?

Исполненная чувством собственного достоинства, она продолжала насмешливо улыбаться. Её фигура, посадка головы, всё выдавало в ней врожденное благородство.

— Не согласится ли моя невестушка сходить со мной в ресторан после съемок?

— Никакая я тебе не невестушка! Не надо к словам цепляться, я просто тебя спасала. Случайно вырвалось, прости, не подумала.

— Да-да, согласен со всем, что ты скажешь. Так что насчет ужина?

— Я подумаю, — милостиво ответила Чан Ми и ушла, постукивая маленькими каблучками.

“Даже туфли на каблуках надела” — Янсинь продолжал улыбаться, глядя ей в спину. Надо же было втрескаться в парня, чтобы в итоге заполучить такую красотку. «Убей…». Жар в сердце ударил внезапно, не было никакого предупреждения. Он разгорался очень быстрою Наверное то, что сидит внутри, становится сильнее. Еще минута и разум полностью подчинится ему. Его скрючило. Опершись обеими руками о стену и закрыв глаза, он приказывал себе — надо бороться, я должен бороться.

Чан Ми прокручивала эту сцену и улыбалась. Эта наглая Марта, во всю висла на Яньсине. А он-то, он, вчера сгорал от любви, а сейчас идет под ручку с другой. Ну уж нет. Она с удовольствием вспоминала, как выпрямила спину, подражая маме, как небрежно подошла к ним. Поставить на место эту куклу проще простого. Мозгов у неё нет, один силикон. А вот этого бабника проучить стоило. Ресторан говоришь? Фиг тебе! Ждёт тебя динамо, дружок. Она успела отойти на несколько метров, как вдруг почувствовала, будто её спину опалило огнём. Оборачиваться было страшно, она поискала глазами маму. Ольга уже спешила к ней, как всегда уверенно и не спеша.

— Что случилось?

— Мам, я не знаю, что происходит? Мне страшно.

— Если тебе страшно, просто оставь его.

— Не могу. И так не могу. Мам, помоги мне. Что я не помню?

В глазах Чан Ми стояли слёзы, совсем как тогда, двенадцать лет назад. Вот теперь Ольга заволновалась по-настоящему, она поняла — время пришло. Да и Дракон вот-вот вырвется наружу.

— Иди, посиди в моём кресле, там безопасно. Я всё устрою и отправлю тебя домой, — Чан Ми кивнула и послушно пошла в указанном направлении.

Она не видела, как Ольга подошла к Янсиню, как положила ему руки на плечи и что-то прошептала. Но после этого он выпрямился, тряхнул головой и скрылся в своей гримёрке.

Дома Чан Ми закрылась в своей комнате. Было невыносимо больно. Вот только она не понимала почему. Ну, хорошо, она любит его, но не может же любовь, к тому же взаимная, причинять такую боль?! Ни в одном романе про это не было ничего написано. Чан Ми рыдала, приложив руку к груди, к тому месту, где, как ей казалось, присоединяется прочный канат, связывающий её с Янсинем. Тянущая боль только усиливалась, ей хотелось бежать к нему, чтобы хоть как-то ослабить натяжение. Краем сознания она услышала, как где-то вдалеке тётя Дана поёт колыбельную. Протяжно и тоскливо. Глаза закрылись сами собой. Чан Ми уснула.