моей матери. С ними и братом он вел себя вполне приемлемо. Потому что именно я стала объектом его ненависти. Он отыгрывался на мне за все, словно это я была причиной всех его бед. За развод родителей, за то, что отчим относился ко мне хорошо, за то, что мне досталась комната лучше, чем ему (я даже предлагала ему поменяться спальнями) за то, что в наших с ним ссорах Марк становился на мою сторону, за неприятности в школе, даже если случайно пролил на себя чай или разбил тарелку, то даже в этом он умудрялся обвинить меня. Он срывал на мне свою злость и всячески выводил меня из себя, провоцируя ссоры. Доходило даже до того, что он целенаправленно портил мои личные вещи. Но все это он делал в отсутствие родителей и брата прекрасно зная, что я не стану на него жаловаться. Я просто возненавидела те дни, когда нам доводилось оставаться одним. И в отсутствие родителей практически не выходила из своей комнаты или же старалась поскорее уйти из дома. Лишь в школе я могла вздохнуть полной грудью и отдохнуть от невыносимого сводного брата, которого, к моему счастью, распределили в параллельный 10 «Б» класс. В школе он не показывал свою неприязнь ко мне, предпочитая полный игнор и делая вид, что мы с ним даже незнакомы. Марка же распределили в 11 «А» класс, в котором учился Глеб.

В тот вечер, сразу после ужина, я направилась в сою комнату. Долго сидела в кресле на против окна любуясь видом на набережную и вспоминая свой первый поцелуй с Глебом. Когда вдруг на мой телефон пришло сообщение с незнакомого номера, но я сразу же догадалась, кто его отправитель, от чего внутри меня зажегся маленький огонек моего счастья.

Глава 14. Переписка

Глеб

Я еще долго стою и наблюдая за закрытой дверью Юлиной квартиры, и глупо улыбаюсь. Понимаю, что схожу с ума по этой девчонке. Я и не подозревал, что такое вообще возможно. Когда попробовал вкус ее губ, понял, что мне хочется с ней куда большего. Нет, не в смысле интима конечно (хотя не буду врать, и его тоже). Мне просто захотелось быть рядом с этой девчонкой, держать ее за руку, касаться ее волос, вдыхать запах ее кожи и наслаждаться ее нежными губами. В первые в жизни мне хочется узнать, какого это по-настоящему встречаться с девушкой.

Дверь в квартиру отца я открываю своими ключами. Я понимаю, что он уже дома, по включенному свету и по звуку работающего телевизора. Знаю, что он скорее всего один, но все же на всякий случай извещаю его о своем приходе, громко хлопая дверью со словами «Пап это я!» и прохожу в внутрь квартиры лишь тогда, когда слышу из кухни голос отца: «Проходи сынок, я один» я его не вижу, но знаю, он сейчас улыбается.

Отец сидит за кухонным островком с раскрытым ноутбуком и что-то в нем быстро печатает, периодически делая глоток и из стакана, до половины наполненного кубиками льда и янтарной жидкостью. Мне даже не надо гадать, что находиться в стакане потому что я знаю, что из алкогольных напитков отец пьет исключительно виски. Хотя и делает он это очень редко. Или по праздникам, или когда что-то происходило на работе.

- Пап, что-то случилось? - Он поднимает указательный палец в верх, прося подождать меня, быстро что-то допечатывает и захлопывает крышку своего компьютера.  Снимает с себя дорогие очки в тонкой серебряной оправе, положа их поверх ноутбука, и протирает пальцами свои усталые от напряжения глаза.

- Нет, Глеб, ничего не случилось. Просто был тяжелый день. Сегодня пришлось прослушать не мало музыкальных групп, но, увы, время потрачено зря. Потому что нет никого по-настоящему талантливых, одни бездари и самоучки.

- А ты что, хочешь попробовать себя в роли продюсера?

- А почему бы и нет. В конце концов, у меня теперь собственная звукозаписывающая компания. Тем более у меня есть и опыт, и связи. Осталось лишь найти достойный материал для работы. Кстати, как твоя нога?

- Нормально, па. Почти не болит.

- Глеб, я знаю, что тебя выгнали из спортшколы. Ты только скажи мне вмешаться?

- Пап, не надо, я сам виноват. И вообще, я больше не хочу заниматься кикбоксингом.

- Даже так? Чтож сын, это твоя жизнь и ты в праве сам решать.  Только что скажет на это твоя мать? – Я зло ухмыляюсь.

- А когда этой женщине было до меня или до близнецов дело? Ты же знаешь, что ее ничего не волнует, кроме ее театра и молодых любовников. Она даже не позвонила не разу за все то время, пока она на гастролях. – Отец смотрит на меня с пониманием, он и сам все хорошо знает, но ничего мне не говорит, за что я ему благодарен. – Пап, забей, ладно. Я все равно собирался уходить из спорта, потому что в этом году у меня выпускные экзамены, а потом будет нужно готовиться к поступлению.

- И на кого планируешь учиться, сынок? Уже определился с профессией?

- Точно пока еще не определился, но думал поступать на звукорежиссёра в то музыкальное училище, где учился дядя Максим. – Отец улыбается, глядя на меня. Его несомненно радует мой выбор.

- Я знаю, Глеб, ты хотел о чем-то со мной поговорить, и мы обязательно это сделаем. Только давай для начала ты прими душ и переоденься в сухую одежду. Ты весь мокрый. Не хватало еще, что бы ты заболел.  Я пока закажу нам ужин в ресторане и за ужином мы с тобой поговорим, хорошо? А то я голодный как волк. С утра ничего не ел. Что предпочитаешь: суши, пиццу или, быть может, китайскую кухню?

- Хорошо, пап. Если честно, я бы не отказался от мяса.

- Решено. Тогда закажем стейки.

Уже спустя время за ужинном, я рассказываю о Гришкиной идее с тренажерным залом, разуметься, опуская моменты о подпольных боях и том, что там будут тренироваться бойцы Тагира. Как бы между прочим упоминая, что финансово нам обещал помочь дядя Дима, который является его хорошим другом и по совместительству отцом Серого. Отец все время слушает меня, молча и не перебивая. И лишь дослушав мой спич, он молчит примерно полминуты, явно все обдумывая, прежде чем сказать о