– Не смей кидать трубку! – рычу, уже не сдерживаясь.

– Влад, что тебе нужно? Я же все тебе объяснила, – сонно бормочет, – Ну, что еще?

– Ты рожать собралась? Не мытьем, так катаньем? Имей в виду, в суде тебе очень не понравится...

– Какой суд? О чем ты вообще? Я же попросила оставить меня в покое! Неужели так сложно? Или ты за свои миллионы или миллиарды, не знаю что там у тебя, переживаешь? Давай тогда документ подпишу, что ты ребенку все алименты до конца жизни выплатил и ничего не должен. Хочешь? Только, пожалуйста, сам не приезжай. Я не хочу тебя видеть. Пришли кого-нибудь. И не звони каждый час. Это напрягает. Разговаривать с тобой я тоже не хочу. В ватсапе напиши, кто и когда приедет с документами.

Она отключается.

Разговор проходил по громкой связи. Тимур все слышал.

Он вопросительно глядит на меня и предлагает:

– Она правильно говорит. Давай, с юристами свяжусь. Они все подготовят. Чего ты взьелся, не пойму? Ну, родит и родит. Что от тебя, не докажет. Ты согласие должен дать на генетическую экспертизу. Если бумаги подпишет, то ни на что претендовать больше не сможет. Чем не вариант?

Молчу. Что-то мешает согласиться.

– Дело ведь не в ребенке? – Тимур решает продолжить разговор уже в другом ключе, – Влад? Тогда, что ты ей нервы треплешь? В себе сначала разберись. Или ты хочешь, чтобы я поверил, что ты ей алименты на ребенка платить не будешь, когда она родит? Что ты бесишься?

А вот действительно – что?

– Я не на это рассчитывал, – нехотя выдавливаю из себя слова.

Тимуру надоедает стоять, и он занимает одно из кресел. Проводит широкой ладонью по лысине от затылка до лба и снова спрашивает:

– На что, Влад? На что ты мог расчитывать? Дамочка характерная, это было понятно сразу. Да она височную кость мужику проломила, глазом не моргнув, когда тебе жизнь спасала. И себе заодно. Неужели ты вдруг разом перестал разбираться в людях? Неужели думаешь, что выбирая между тобой и своим ребенком, пусть еще и нерожденным, она выберет тебя? Парень ее чуть в ФСБ не пошел, когда понял, что мы полицию к поискам подключать не будем. Еле его удержал. Такое отношение ниоткуда не берется. С детьми так. Чтг даешь, то и получаешь.

Не выдерживаю:

– Что ты меня Артемом тычешь? Я откуда знаю, почему он такой? Чего ему не хватает?

– Я не про Артема сейчас. Я про то, что это для тебя ее беременность – просто яйцеклетка, которую ничего не стоит выскрести. А для нее – это еще один Матвей. И кажется мне, что она не променяет ее на все твои миллиарды...

Тимур снова проводит рукой по голове.

– И что делать?

– Кроватку с коляской выбирать, папаша. А если серьезно, успойся и нормально с ней поговори. А сначала, определись, что тебе от нее надо.

Он встает, забирая с собой бумаги, и добавляет:

– Дела, видно, подождут сегодня. Ты б домой поехал, отдохнул. И обдумал все. Не сбежит твоя империя никуда.

По селектору предупреждаю секретаршу:

– Не пускайте ко мне никого. И не соединяйте ни с кем.

Сажусь на свое место за рабочим столом, откидываюсь на спинку и прикрываю глаза.

И снова словно попадаю в чертов охотничий домик. Опять чувствую под своими руками ее кожу, ошущаю запах. Снова я в ней. Вдоль позвоночника пробивает сладостная дрожь. И я опять возбуждаюсь. Опять! Сколько можно уже? Секс был классный. Да что там... Такой, который не забывается. Сколько бы партнерш после не пытались стереть эти воспоминания. Я думал... Я хотел, чтобы для Олеси это было также.

В домике не хотел привлекать к ней лишнее внимание. Счел лучшим проигнорировать. Ведь оказалось, что и внимание мое может быть опасным. Стратег, бля.

Это я сейчас понимаю, что нужно было по-другому. И игнорировать Олеся умеет с большей убедительностью, чем я.

Я и номер в ее телефон свой добавил, чтобы она мне позвонила. Чтобы обо всем с ней договориться. Из нее получилась бы шикарная любовница – страстная, красивая, умная.

Но когда она позвонила, оказалось, что вместо яркого секса мне предстоит стать папой.

Это вовсе не то, чего я жаждал.

Но... Если подумать... Наш ребенок. Звучит странно. Хотя, наверное, безразлично, как это звучит. Он же есть уже.

Прав Тимур. Сначала нужно понять, чего я хочу от этой женщины.

Олеся

С последнего разговора с Владом прошло около трех недель. Я окрепла и успокоилась. Холодов прекратил звонить. Мне это показалось хорошим знаком. Однако, и документы от него никто не привез.

Весеннее солнышко обогревало замерзшую за долгую зиму землю. И ко мне возвращалась вера в хорошее. Пусть мне не везет с мужчинами. Так часто бывает. Но у меня прекрасный сын. И будет красавица-дочь. Почему-то я уверена, что родится девочка. Может, потому, что хоть что-то должно же быть в жизни по-моему.

Единственным, что меня настораживало, были звонки от бывшего мужа. Он принялся звонить с незнакомых номеров и рассказывать мне о своей большой и чистой любви и сожалениях о собственной глупости. В любовь его я не верила, сожаления его меня не трогали. Поэтому я перестала отвечать на незнакомые номера. Тогда он стал звонить Матвею, действуя также. Сын сменил номер телефона.

Сегодня было назначено узи, на которое я шла с большим удовольствием. С напряженным вниманием вслушивалась в разговор врача и медсестры, не очень что-то понимая. Зато мне сделали фотографию моей рыбки. Я смотрела на нее и не могла поверить, что во мне растет новая жизнь.

У меня не было московской прописки, поэтому наблюдаться я решила в частном медицинском центре. И после узи меня сразу же приняла гинеколог, которая будет вести мою беременность. Она разъяснила мне результаты узи, выписала витамины и дала необходимые рекомендации. Я сложила документы в сумку и поехала домой.

По дороге мне захотелось торт. Я зашла в кондитерскую и купила шоколадный с вишней. Предвкушая вскусное чаепитие, подошла к подъезду, как вдруг увидела Белова. Честно, я бы ушла, наверное, лишь бы с ним не встречаться. Но к несчастью, он меня тоже заметил.

– Олеся! Сколько это будет еще продолжаться? – не поздоровавшись, он начал сразу с претензий, – Все, хватит, ты меня достаточно наказала. Я все понял. Попросил у тебя прощения. Ты должна вернуться домой!

Я... Нет, мое состояние после его слов нельзя было объяснить словом "удивление". Точнее, это можно было назвать "выпала в осадок". Он серьезно сейчас? Савва делает несколько шагов ко мне и пытается взять меня за руку. Я совершенно не хочу, чтобы он до меня дотрагивался. Отшатываюсь и роняю сумку, из которой выпадают документы.

Белов наклоняется, начинает их собирать, затем резко выпрямляется: