У меня внутри все кипело. Охотник… В моем доме. Рядом с моим сыном.

Идя за Брягинцевым, я лихорадочно решала, что делать. Позвонить Чадову? Попытаться выгнать Стаса? Или дать ему то, что он хочет?

Я ведь ощущала запах его возбуждения. Волчицы такое сразу чувствуют. Черт! Но я же не шлюха, чтобы перед охотником ноги раздвигать всякий раз, когда тому перепихнуться захочется! Почему я иду у него на поводу? Из-за страха? Или мне и самой это нравится? Да какой там нравится, как может нравиться урод, обращающийся со мной так… Так, будто он в полном праве. На душе стало тоскливо. А ведь я сама ему это право и дала, там, в усадьбе, когда буквально предложила себя. И что теперь? Попробовать взбунтоваться? Но что, если он отыграется не на мне, а на Никитке? Судя по тому, как легко с музеем разобрался, Стас явно не из простых и ссориться с ним — себе дороже. Пусть уж лучше берет то, зачем приехал, все равно ему рано или поздно надоест таскаться в нашу глушь, и он оставит меня в покое.

Нет, можно, конечно, Егору пожаловаться, но… Не могу. Не привыкла я жаловаться. Всегда сама со своими проблемами справлялась, и сейчас справлюсь.

Пока я размышляла, Стас привел меня в спальню. Закрыв дверь, прижал к стене и навис надо мной, уперевшись руками в притолоку. Холодные глаза уставились в мои. Тяжело, придавливая, влезая в душу.

— Зачем ты приехал? — сбросив чужое давление, спросила у охотника.

Мне нужно было знать. Нужно было услышать, что он скажет.

— Соскучился.

На тонких губах появилась кривая усмешка.

— И что? Это повод врываться в мой дом?

Я боролась с волчицей, которая исступленно металась внутри. Глупая… Не понимает, что этот самец ей не по зубам.

— Хороший у тебя парень, — не отвечая на мой вопрос, сказал Брягинцев. В глазах его мелькнула какая-то непонятная эмоция, а меня будто черной волной накрыло.

— Не смей общаться с моим сыном, — не в силах закричать, прошипела в ответ. — Я запрещаю тебе…

Договорить я не успела. Стас наклонился и закрыл мне рот поцелуем. Его губы были настойчивыми, почти грубыми, но всего за пару секунд он сумел добиться отклика. Да еще какого! Все мое тело дрожало, желая большего, желая его, этого настырного и чужого мужчину…

— Пусти! — грозным шепотом потребовала я, как только охотник позволил мне отдышаться.

— Не кричи, ребенка напугаешь, — шикнул Стас и задрал юбку. Его ладони накрыли мои ягодицы. — Так о чем ты хотела поговорить?

Проклятый охотник… Как ему удается завести меня так сильно всего одним прикосновением?

— Зачем тебе усадьба?

Я пыталась бороться с желанием, но внутри уже зарождалась знакомая жаркая волна. Она ослепляла, лишала разума, сбивала дыхание.

— Хочу вернуться к корням, — глядя на меня пристальным взглядом, веско произнес Брягинцев.

Он дышал тяжело, видно, его тоже не на шутку завел наш «разговор».

— К каким еще корням?

Инга, приди в себя… Нельзя так реагировать на совершенно постороннего… охотника.

— Брагино — дом моего… предка.

Небольшая заминка была почти незаметной, но я ее расслышала.

— Уверен?

А настырные пальцы уже проникают под стринги, скользят по влажным складкам, раздвигают их, надавливают…

— Да.

Хриплый шепот будоражит, почище самого крепкого кофе.

— Боюсь разочаровать, но тебя обманули, — я уже почти не понимаю, что говорю, но все еще пытаюсь бороться — с собой, с волчицей, с мужчиной. — Брагино никак не может быть твоим отчим домом. Я хорошо знакома с родословной генерала, никого, с фамилией Брягинцев, там нет и быть не может.

— Фамилию изменили после революции, — спокойно сказал Стас и вкрадчиво спросил: — Что тебя тревожит больше всего? Ты не хочешь лишаться места работы? Я могу оставить тебя управлять усадьбой. Оклад — в два раза больше, чем ты получаешь сейчас.

Пальцы охотника проникли глубже. Я с трудом удержала стон.

— Тш-ш, — шершавая ладонь накрыла мои губы. — Тише.

— У тебя ничего не выйдет, — зажмурив глаза, прошептала я.

Внутри сворачивалась тугая горячая спираль. Волчица млела, отзываясь на грубую ласку.

— Хорошо, — твердые губы коснулись моих. — В три раза.

— Дело не в деньгах.

Я попыталась вырваться из хватки охотника, но тот держал крепко.

— А в чем? — голос Брягинцева звучал сипло, так, будто Стас пачку сигарет за один присест выкурил.

Я попробовала зайти с другой стороны.

— Неужели ты собираешься здесь жить?

— Не все время, конечно, — хмыкнул Стас, не прекращая движения пальцев. — Буду приезжать пару раз в год.

— Но ты можешь…

Договорить я не успела.

Брягинцев подхватил меня под бедра, резко вошел, и все разговоры закончились. Я боролась с собой, старалась не стонать и не испытывать того, что испытывала. И не могла противиться тому, что пробуждал во мне охотник. Охотник, мать его!

Оргазм сорвал мою оборону. Я впилась в прикрывающую рот руку зубами и глухо зарычала, сдаваясь самцу, признавая его власть и ненавидя себя за это.

— Через неделю я привезу своих юристов, — застегивая джинсы, сухо сказал Стас. — Они решат все вопросы. И по усадьбе, и по твоей зарплате.

— Я не буду на тебя работать.

Дыхание никак не хотело выравниваться, и Стас прекрасно это видел.

— Будешь, — отрезал он. — Ты ведь хочешь для своего сына всего самого лучшего? Значит, подумаешь и поймешь, что я предлагаю очень хороший вариант.

Брягинцев окинул меня взглядом, в котором сквозило явное превосходство, и вышел из спальни.

— Ну что? Победил? — послышался через несколько минут из детской его голос.

— Да, — довольно ответил Никитка.

— Молодец.

— Сыграешь со мной? — в голосе Ника прозвучали незнакомые интонации.

У меня в душе все замерло. Впервые мой сын так говорил с практически незнакомым человеком.

— Мне пора уходить, — негромко ответил Стас. — Пока, Ник.

— Пока, — расстроенно пробормотал Никитка.

Я услышала, как в сенях хлопнула дверь и тихо выругалась. Проклятый охотник! Какая нелегкая перепутала наши дороги? Откуда он взялся?

Открыв душевую кабинку, включила воду, встала под ледяные струи и закрыла глаза.

— Ма, а Стас к нам еще придет? — послышался в спальне голос Никитки.

— Не знаю, Ник.

Я действительно не знала. Кто поймет этого охотника? Что у него на уме? Может, его просто заводит мое сопротивление? Тогда мне стоило бы стать более послушной, притвориться влюбленной дурочкой, например. Что, если это заставит его найти себе другую игрушку?