– Вы, едрить их, не так уж много просите, господин префект, – ухмыльнулся центурион Крисп.

Макрон добродушно пихнул своего подчиненного в плечо:

– Он у нас всегда такой, к этому просто надо привыкнуть.

– Итак, бойцы, за дело.

Макрон со своими легионерами двинулся первым, отдаляясь от тропы в сторону поля битвы. Катон с конниками направился следом. Там, где тропа разветвлялась, префект повернулся к Мирону и кивнул:

– Да пребудет с тобой Фортуна.

– И с вами.

– Увидимся позже.

Проводив декуриона и его людей взглядом, Катон махнул двум оставшимся турмам и поехал к гребню холма, за которым располагалось вражье становище.

Вместе с тем, как кровь толчками устремилась по жилам, нытье в конечностях Макрона как-то унялось. Мышцы напряглись, а на сердце появилась знакомая легкость, которую он всякий раз ощущал в преддверии боя. В отличие от Катона Макрон не сомневался, что именно затем боги и вдохнули в него жизнь. Он был рожден для этого. Он был солдатом, обученным и натасканным для своего поприща, и, именем Митры, свою профессию он не посрамит. Мельком глянув через плечо, центурион увидел за собой строй своих солдат, тяжело дышащих, с мрачными лицами. Командовал он ими всего полгода, но уже хорошо их знал. Умелые вояки, на которых можно положиться.

Они спешно обогнули нагромождение каменных уступов. Из темных туч, что дикими взъерошенными табунами неслись по небу, вовсю хлестал дождь. Некоторое время тропа шла почти прямо, после чего уходила под уклон, к правому вражескому флангу. Тут полыхнула молния и залила склон мертвенным светом, под которым, казалось, сражение на миг застыло. На смену вспышке жахнул сотрясающий раскат грома. Внимание врага было приковано к солдатам Четырнадцатого легиона, все так же тщетно пытающимся пробиться если не через укрепления, то хотя бы в обход. Ближайшие из легионеров находились в полусотне шагов – там, где баррикада утыкалась в сплошной утес. Макрон остановил своих и подождал, пока они образуют позади него плотную колонну. Затем он наспех отер руку о тунику, вынул меч, поднял щит и указал клинком вперед.

Мягкий топот калиг и позвякивание оснастки сливалось с постукиванием дождя о шлемы и доспехи, а также с неумолчным шумом битвы. С размашистого шага Макрон перешел на трусцу, что при спуске с пологого склона оказалось весьма сподручно. Слева мелькнуло движение, и ветеран краем глаза уловил, что это разворачиваются конники для прикрытия его фланга. До врага оставалось не более двадцати шагов, когда впереди некая обернутая в плащ фигура, подбадривающая сзади криками своих товарищей, оглянулась на звук и застыла с выпученными глазами и криво разинутым ртом, а затем издала отчаянный вопль.

– Четвертая когорта! – рыкнул Макрон. – Вперед! – Он ускорил бег до максимума, который позволяли тяжелый доспех и оснастка, и проревел клич легиона: – Гемина[14]!

– Гемина-а-а!! – эхом грянули солдаты, и Макрон ринулся к варвару, который первым увидел римлян. Теперь за ним стали оборачиваться и остальные, а их воинственные выкрики тут же замирали на губах.

Тот, что в плаще, запоздало спохватившись, кинулся бежать, но поскользнулся, и Макрон, прежде чем устремиться дальше, прибил его щитом к земле. Впереди за баррикадой тянулись сотни вражеских воинов, но их вид лишь раззадоривал, и центурион с хищным азартом врезался в гущу злосчастных копейщиков прямо с конца ряда. Один из них, голый по пояс, ловко набросился на Макрона с копьем, но тот выверенным движением отбил удар острия к земле и, выбросив клинок вперед, рассек врагу мышцы на правой руке, сразу же вырвав меч обратно. В следующее мгновение он резко двинул щитом, сбив им копейщика с ног, рванулся дальше, почувствовав, как скорчился под калигами враг, и тут же накинулся на группу легковооруженных воинов, скопившихся на краю баррикады.

По щиту рубанул вражий меч, скребнув повдоль и с лязгом отскочив от шишковидного выступа. Макрон саданул щитом в сторону и, тут же прижав его к себе, сделал колющий выпад мечом вправо. Рука почувствовала, как клинок гладко вошел в плоть. В эти же секунды на врага с двух сторон навалились обе когорты, наддавая щитами и разя мечами, как были приучены все годы службы. Впереди возвышалась баррикада – навал из земли и камней, – поверх которой лежало распростертое тело молодого воина. Вокруг него у основания утеса штурмующие легионеры расчистили небольшой участок, где в грязи валялись несколько варваров, истекающих кровью.

– Налево! – рявкнул Макрон. – Тесни им фланг!

Неистовый натиск был беспощаден. Внезапность фланговой атаки повергла варваров в некое оцепенение, и Макрон намеревался продолжать наступление, пока враг не поймет, сколь невелико число наседающих. Но как только уловка будет разгадана, Каратак непременно подошлет резерв, чтобы сладить с дерзкой вылазкой римлян. Пока же враг откатывался перед когортами, наискось отодвигаясь вверх по склону, прямо на Мирона и его турму Кровавых Воронов. Те секли направо и налево, рубя беглецов и усугубляя панику, что растекалась по правому флангу войска Каратака.

В гуще схватки Макрон выискал глазами Криспа. Центурион рубился чуть позади, возвышаясь над своими подчиненными и следуя за центурией Макрона.

– Крисп, ко мне! Крисп!

Центурион глянул через плечо, увидел своего командира и кивнул. Спустя минуту оба, отдуваясь, теснились рядом. Макрон мечом указал на баррикаду:

– Скажи своим людям, пускай начнут ее разбирать. Нужно, чтобы наши парни с той стороны прорвались как можно скорее.

– Слушаю, – отрывисто кивнул Крисп и подозвал два ближних ряда своих людей, которые положили свои щиты, сунули мечи в ножны и принялись с судорожной поспешностью растаскивать камни.

– Остальные – за мной! – махнул Макрон оставшимся рядам центурии Криспа и возобновил натиск.

На пути попадалось все больше павших варваров, а затем и первый из его людей с лицом, разбитым всмятку ударом топора. Поднявшись немного вверх по склону для лучшего обзора, Макрон отметил, что враг оттеснен шагов на сто и начинает сбиваться в кучу. Пути к отходу у варваров не было, однако само по себе скопление людей означало, что атака так или иначе увязнет: настанет момент, когда теснить дальше станет просто невозможно. Но пока что обстоятельства позволяли, и Макрон рявкнул своим:

– А ну вперед, ребята! Секи их, руби!

В отдалении он заметил рослого воина, скачущего верхом вдоль рубежа, который явно намеревался выяснить причину беспорядка, возникшего на фланге. Длинные, потемневшие от дождя волосы воина липли к лицу, но что-то в его статности казалось смутно знакомым. И тут Макрон понял, кто это: сам Каратак. Вождь и главный военачальник. Властным взмахом всадник указал в сторону фланга, и от основной линии, в тридцати шагах вверх по склону тотчас стали отделяться люди и формировать новый строй. Как только собралось человек двести или триста, Каратак рысцой повел их вдоль линии. Центурион понял, что остается не так уж много времени, прежде чем они вступят в бой и сведут всю затею с вылазкой на нет. Макрон обернулся на Криспа, который сейчас руководил растаскиванием завала. Его люди только что оттащили самый крупный валун и, используя мечи как заступы, лихорадочно отшвыривали ими размокшую землю. На баррикаду с другой стороны уже взобрались несколько перемазанных грязью легионеров, чтобы помочь своим товарищам. Но все равно требовалось еще некоторое время, прежде чем образовалась бы достаточно широкая брешь для беспрерывного потока римских воинов, которые бы выступили в качестве подкрепления для ослабленной когорты Макрона.