– Что ж, – сказал он, – по крайней мере, теперь мы знаем, что стало с похоронной командой.

– Да, – кивнул Лаи, – первое прямое доказательство того, что часть марсиан ещё жила какое-то время после катастрофы. Это жилище построено из обломков городских зданий, значит, города в момент разрушения ещё не пустовали.

– Правда, версию насчёт Хиросимы пока подтвердить не удаётся, – заметил Мэлори. Он нагнулся и поднял сосуд. – Похоже на надпись. Дорого бы я дал, чтобы узнать, что здесь написано.

– Вряд ли кто это узнает, – с сожалением откликнулся Лаи. – Если бы это были гуманоиды, можно было бы попробовать привлечь лингвистические методы расшифровки, но ящеры? Мы даже не в состоянии представить себе их фонетику.

– Ага, – усмехнулся Коннолли, – хорошо героям фантастических романов! Там, куда ни плюнь, всюду машинки для перевода – за двадцать секунд расшифруют любой язык, хоть осьминожий.

– Вы же знаете, что это бред, – живо сказал Ори, распрямившись. – Такую программу создать нельзя.

– Именно, – подтвердил начальник экспедиции, прохаживаясь вдоль развалин стены. – Именно бред. Так что давайте-ка не маяться бредом, а заниматься делом. Тем более, мы уже на шесть дней просрочили отправку отчёта.

Отчёты на Землю, в Академию археологических исследований при НАСА, отправлялись по строгому графику. Для этого их требовалось перевести в универсальный формат и переслать по обычной электронной почте в центральную радиорубку, откуда они передавались на Землю. Этот допотопный вид связи оставался единственно пригодным для сообщения между Землёй и Марсом, волей-неволей вынуждая мириться с опозданием сигнала на несколько минут: межзвёздная связь «Космонет», основанная на вибрациях суперструн, не работала в условиях малых расстояний.

Предпочитавший осторожность во всём, что касалось непроверенных данных, Мэлори пропустил положенный день отправки отчёта; позавчера он получил из Академии радиограмму с запросом, но проигнорировал её, сделав вид, что она не дошла. Сегодня же отошлю, подумал он. Нате, лопайте; повыпрыгивайте из ботинок, что не вы это откопали. А где же вы были, голубчики, когда было вакантно место главы марсианской экспедиции? Раз старый дурак Мэлори достаточно хорош для того, чтобы посылать его копать пыль на Марсе, не обессудьте, если в один прекрасный день он всё-таки что-то выкопает.

Мэлори поставил найденный сосуд на землю и отступил назад. Чувство эйфории пронизывало его, как сотни обжигающих иголочек. Он оглянулся на Лаи.

– Вы всё-таки принесли нам удачу, – проговорил он. Улыбка вздёрнула уголки губ барнардца.

– Если вы так считаете, я не возражаю.

Мэлори посмотрел на его лицо за стеклом скафандра. Пушистые чёрные ресницы подрагивают, как у мальчишки, зачитавшегося детективом; пламенеющие щёки, чуть затенённые тёмной щетиной; на голову нахлобучен жёлтый вязаный колпачок с помпоном – откуда он его, интересно, взял? Такой шапки вроде бы ни у кого не было; тут Мэлори припомнил, что видел жёлтую пряжу в руках у Эрики Йонсдоттир в комнате отдыха. Картинка мелькнула в его сознании, растворилась и погасла. Всё-таки он славный, подумал Мэлори. Надо будет отблагодарить его; взять его, что ли, в соавторы?

Он подошёл к барнардцу и, повинуясь внезапному импульсу, обхватил его за плечи.

– Ну что, Виктор, с меня бутылка бренди?

– Не откажусь, – весело ответил Лаи, – когда будем на Земле. Правда, по нашим традициям в таких случаях выпивку ставят оба…

Он подмигнул столь невинным образом, что Мэлори рассмеялся.

– Только не этот ваш… фой-ири, – сказал он.

– О чём речь!.. Кстати, Артур, могу я попросить вас об одном одолжении?

– ?..

– В прямом смысле. Как вы смотрите на то, чтобы одолжить мне ваш аэромобиль часа на два? Отсюда до двадцать пятого квадрата меньше получаса лёту; я только взгляну и сейчас же вернусь.

Опять его туда тянет, подумал Мэлори. Шут с ним, пусть слетает. За три часа он ничего не натворит, тем более что тут и правда недалеко.

– Ладно, – он выпустил Лаи из объятий. – Держите ключ. Только чтобы до конца полевой смены быть на месте.

– «Два часа» значит два часа, – Лаи церемонно приложил ладонь к сердцу. – Большое спасибо, Артур. Постараюсь не опаздывать.

Барнарда, 16 декабря 2309 года по земному календарю.

– И это у них называется кофе! Издевательство какое-то…

– Да, дикая планета. По-английски никто не говорит, английский, видите ли, для них слишком трудный… Антипаник купить невозможно…

– Что антипаник! Я тут не смогла смарт-лист поставить на подзарядку – солнечные батареи не тянут. А разъём в номере не подходит, изволь покупать адаптор!..

– К землянам вообще отношение свинское. Раздельный бассейн – каково, а?

Держа на весу чашку с кипятком, Лика спряталась за колонной. Только бы эти курицы её не увидели. Хотелось умереть от стыда на месте. Хорошо, что Виктора здесь нет. Им даже невдомёк, что не все барнардцы не понимают английского.

Обмен возмущёнными репликами продолжал долетать до её ушей. Услышишь – подумаешь, курортницы, а не научные работники, собравшиеся на кофе-брейк. Кофе и впрямь синтетический, но разве организаторы виноваты, что натуральный не выживает в здешнем климате? Торопливо дохлебав обжигающее пойло, Лика взглянула на часы. прикинула, что до начала секционных заседаний ещё минут семь по земному времени (режим синхронизации она выставила сразу после прилёта на планету) и оглянулась – куда деть чашку. Куда деть чашку… а главное, куда делись оба её коллеги? Но, когда она вернулась в противоположный конец зала и протиснулась к столу, чтобы оставить чашку там, она всё-таки столкнулась с Коннолли.

– Привет, – наигранным тоном произнёс Патрик, вертя в пальцах какую-то сладость. На нём был всё тот же барнардский костюм из проката, голубая пилотка сидела чуть криво, и в этой кривизне Лике почудилась угроза. Она принуждённо улыбнулась.

– Привет.

– Я не видел тебя на утренней программе, – необязательно заметил Коннолли. Лика промолчала. Она была на конференции с самого утра, но не собиралась оправдываться перед Патриком. Если он воображает, что она была где-то с Виктором, пусть. Она не обязана перед ним отчитываться.

– Будешь играть в немое кино? – Коннолли крошил пирожное, вместо того чтобы есть. – Зря. У меня есть что тебе сказать.

– У меня тоже есть маленький вопрос, – она постаралась вложить максимальное количество яда в эту фразу. – С каких это пор ты интересуешься пещерными фресками Фаара?

– Не смешно, – угрюмо произнёс Коннолли. – Мне действительно нужно с тобой поговорить.

– Я в любом случае не собираюсь общаться с тобой в таком стиле, – сказала Лика и отошла в сторону. Коннолли не отставал. Загнав её в закуток за колонной, вне досягаемости слуха других землян, он прошипел: