Необходимо также указать на те конкретные военно-организационные функции, которые расширяли власть военных вождей и правителей традиционных обществ.

* 1) Война являлась важным способом расширения базы доходов лидера и его ближайшего окружения: во-первых, это награбленные предметы престижного потребления и украшения; во-вторых, это захваченные пленники и пленницы, которые могли использоваться в хозяйстве, для культово-церемониальных нужд, дариться, продаваться, обмениваться и т. д.; в-третьих, это завоеванные земли (как правило, вместе с населением: а зачем, собственно, земля без людей?). Поскольку военные приобретения реже шли в котел престижного перераспределения, нежели результаты непосредственной экономической деятельности, то контроль над их распределением являлся важным фактором усиления власти военных предводителей.

* 2) При существовании в вождестве жесткой генеалогической статусной системы доступа к власти участие в войнах – это для основной массы населения (а особенно для маргиналов) едва ли не единственный способ повысить свое положение в обществе. Нередко именно поэтому около правителей вождеств или вокруг военных предводителей (при функциональной разграниченности элиты) постепенно концентрируется круг профессиональных воинов – дружина, которая слабо связана с традиционными общественными структурами и ориентирована на личную преданность своему командиру. Вполне понятно, что опора лидера на свои личные связи с вооруженными, дисциплинированными сторонниками – это весомый аргумент в политической борьбе за власть. Достаточно сослаться на хорошо известные примеры прихода к власти русских царей Ивана IV и Петра I.

Особое место занимает вопрос об участии правителя в военных действиях.

По всей видимости, везде он считался верховным военачальником и от его лица совершались военные кампании. Многие монархи лично участвовали в сражениях и прославились как отважные воины и/или выдающиеся полководцы. Свое политическое могущество добыли с оружием в руках и Александр Великий, и Цезарь, и Хлодвиг, и Карл Великий, и Наполеон Бонапарт. Для российского читателя достаточно напомнить имена Святослава, Александра Невского, Дмитрия Донского и Петра Великого.

Однако личное участие в походах и битвах, похоже, поощрялось далеко не везде. Во многих африканских вождествах и ранних государствах тело царя считалось слишком большим сокровищем, чтобы его можно было подвергать опасности. Даже рана, не говоря уже о болезни или физическом дефекте, могла привести к потере им сакральных качеств. Кельты нередко связывали все проигранные сражения с гибелью или ранением своего правителя. Но вне зависимости от того, принимал правитель участие в военной деятельности или нет, все победы приписывались исключительно его сверхъестественным медиативным качествам.

Религия

Голое насилие не может действовать бесконечно. Господство предполагает наличие определенной идеологической системы, неписаные постулаты которой принимаются как господами, так и подданными. По этой причине трудно не согласиться с мнением Петера Скальника (Скальник 1991; Skalnik 1996), который полагает, что выработка в людях примирения с существующим политическим порядком играла не меньшую роль, чем возможность элиты использовать силу напрямую. С этой точки зрения сакрализация была важным механизмом консолидации общества, выработки идеологии примирения антагонизмов между правящей элитой и непосредственными производителями.

Центральным компонентом данной идеологической системы был правитель. Во многих архаических и традиционных обществах люди считали, что он наделен определенными сверхъестественными способностями или же является представителем мира богов на земле, и вследствие этого течение природной и социальной жизни в немалой степени подчинено его влиянию. Правитель может вызывать дождь, останавливать бурю, делать животных более плодовитыми, а урожаи более обильными, он может вызывать страх у врагов и приносить военные победы. Выполнение этих обязанностей считается главной (а нередко и единственной) его задачей, и от того, насколько успешно он будет с ней справляться, зависит продолжительность его царствования и даже жизнь.

Вера в связь вождей с потусторонними силами являлась также мощным средством укрепления личной власти над старейшинами и простыми общинниками. Пользуясь своими "связями" с богами, вождь мог наслать на неугодных или не подчиняющихся ему лиц болезни или иные напасти.

Особенно много для изучения генезиса подобных представлений сделал английский антрополог Джеймс Фрэзер (1854-1941). Он занимался исследованием магии и религиозных обычаев у архаических народов и изучал в этой связи многочисленные обряды, связанные с сакрализацией власти в обществе. В своем главном произведении "Золотая ветвь" Фрэзер показал, что существует четкая связь между благоприятствованием архаического общества и авторитетом его правителя.

У народов латука, бари и лалуба, обитавших в засушливых районах верховьев Нила, власть предводителей-знахарей основывалась на умении вызывать дожди. Для этого они использовали различные магические ритуалы. Своими способностями они приобретали значительный авторитет и влияние над обществом. Однако в периоды засух разгневанные соплеменники легко могли убить своего предводителя, мотивируя это тем, что он не справляется с возложенными на него обязанностями. Его должность в этом случае часто переходила к его сыну или какому-либо иному близкому родственнику. Последнее обуславливалось тем, что соплеменники полагали, что подобные чудесные качества могли передаваться, по всей видимости, по наследству (Фрэзер 1986: 87).

Другой пример, описываемый Дж. Фрэзером, показывает, что архаические идеологические представления о связи между авторитетом правителя и внешними силами затрагивали не только внешние, непосредственно наблюдаемые события (дождь – засуха, удачная – неудачная охота, урожай – неурожай и проч.). Шиллуки Судана считали, что не только реальные поступки, но и здоровье вождя, а также его потенция оказывают влияние на благосостояние всего общества. В случае заболевания правителя или признаках его недееспособности земледелие и животноводство придут в упадок, а народ начнут преследовать хвори и прочие напасти. По этой причине многочисленные жены и старейшины внимательно наблюдали, насколько регулярно вождь выполняет свои супружеские обязанности. При появлении тревожных симптомов вождю вручалась "белая метка" – во время ежедневного полуденного отдыха его лицо накрывалось куском белой материи. Через некоторое время после этого приводился в исполнение жестокий приговор – вождя замуровывали в специально построенной хижине с девственницей, достигшей совершеннолетия.

Как же это соотносится с культом раболепного почитания вождей, существующим у шиллуков, задается вопросом Фрэзер и сам дает на него аргументированный ответ. Как это ни парадоксально, обычай убийства правителя коренится именно в глубоком преклонении перед его персоной (не перед конкретным правителем, а именно перед персоной!), в вере в его сверхъестественные магические способности, в его умении обеспечить процветание своим подданным.

Шиллуки уверены, что жизнь и душа царя симпатическими узами связаны с благосостоянием всей страны, что в случае его заболевания или старения заболеет и перестанет размножаться скот, урожай сгниет в полях, а эпидемия унесет людские жизни. Предотвратить эти стихийные бедствия можно, по мнению шиллуков, только предав царя смерти, пока тот еще крепок и бодр, чтобы божественный дух, унаследованный им от предков, мог в свою очередь перейти к преемнику молодым и здоровым. Весьма симптоматичен в этой связи тот признак одряхления, который решает участь правителя, а именно его неспособность сексуально удовлетворять своих многочисленных жен, другими словами – продолжить род. По мнению шиллуков, это означает, что царю пришло время умереть и уступить место преемнику. Эта и другие причины, по которым правителя предают смерти, указывают на то, что плодородие людей, скота и посевов считалось находящимся в симпатической связи со способностью правителя производить на свет потомство. Упадок этой способности… в непродолжительный период может привести к полному исчезновению людей, а также животных и растительной жизни. Поэтому не приходится удивляться, что шиллуки делают все от них зависящее для того, чтобы вождь не умер естественной смертью – от старости или болезни (Фрэзер 1986: 256-257).