Между нами возникла неприязнь — насколько я понимаю, вплоть до уровня примархов. Случившееся обсуждают до сих пор.

— Могу себе представить.

Жерет повернулся к чогорийцу:

— Что думаешь насчет этого?

— Не знаю. Меня там не было.

— Как утверждают, с тем… чернокнижником что — то случилось.

— Любой воин может сгинуть в бою.

Лунный Волк невесело улыбнулся:

— Когда у меня погибает воин, мы не отводим все отделение. И вы бы так не поступили, если бы только вам не потребовалось скрыть что — нибудь от союзников.

— Меня там не было, — повторил Боргал.

— Нет. Однако ты был здесь. — Жерет больше не улыбался. — Твой командир совершил опасный поступок. Реор — человек уравновешенный, но не любит, когда его обманывают. Похоже, оружие разума и уловки ходят рука об руку…

Творец погоды понемногу терял терпение:

— Говори уже то, что пришел сказать.

Библиарий развел руками:

— Я всего лишь провел сравнение. Впрочем, не ждите, что мы станем по-прежнему доверять вам после такого.

Боргал прищурился:

— Мы хотели приблизить победу, потому что и так уже слишком замедлились.

— Опять эта одержимость быстротой.

— Все прошлые месяцы мы занимались тем же самым. На сей раз просто изменили направление чар. Легионам не запрещено применять подобные средства.

— Пока еще.

Грозовой пророк застыл.

— Шучу. — Лунный Волк вновь кратко улыбнулся. — Но про честность я говорил серьезно. Такие вопросы нужно обсуждать.

— Нам и так все ясно. — Чогориец оттолкнулся от кристаллической колонны и встал, пошатываясь.

— Неужели? Или вы просто не обращаете на них внимания, ожидая, что более мудрые люди рассмотрят их за вас? Надеетесь, что подобных вам будут меньше ненавидеть благодаря единственному вашему примеру?

У Боргала слегка участился пульс, что служило первым и самым малозаметным признаком готовности к бою. Творец погоды безотчетно потянулся к посоху, хотя тот сгорел в битве, а ждать, пока изготовят новый, предстояло еще долго.

Потом Жерет отвернулся.

— Наверное, я выбрал не лучшее время. Ты ранен. Как я уже сказал, поговорим, когда ты поправишься.

Грозовой пророк шагнул к нему, чувствуя, как сердце мощно гонит кровь по жилам. Легионер разозлился, и это ускорило процесс излечения.

— Тут нечего обсуждать, — тихо произнес он. — Если ты пренебрегаешь оружием, не удивляйся, когда оно порежет тебя. Мне безразличны колдуны с Просперо. Мне безразличны твои исследования. Мне небезразличны только приказы Кагана. Если он велит прекратить, мы прекратим. Если он велит продолжать, мы продолжим. Вот и все.

— А Империум? — спросил библиарий. — Что насчет него?

Боргал посмотрел ему прямо в глаза:

— Как ты и выразился, не одобряет и не порицает.

Лунный Волк рассмеялся, и вроде бы непритворно.

— Отлично. А твой готик все лучше!

Первые погребальные костры окатили струями горящего прометия, и над когда — то нетронутыми кристаллическими равнинами поползли едкие облака, заслонившие багровый рассвет.

— Будь осторожен, — добавил Жерет. — Вы не одни, как вам ни хотелось бы иного. И больше никогда не будете одни. В мире есть нечто более важное, чем владыка степей.

Дым струился ввысь, вздымаясь над грудами плоти, напоминавшими жертвоприношения. Творец погоды ощутил смрад, но не обернулся к его источнику. Боргал вспомнил свежий воздух Цюань Чжоу, и голубое небо, тянущееся в бесконечность, и чистые убийства, и смех.

— Для вас, может, и так, — сказал он. — Для нас никогда не будет ничего важнее.

12

Днем позже войско закончило подготовку к выдвижению. Как и перед любым наступлением в предыдущие месяцы, командиры оставили на Седловине гарнизон для охраны посадочных площадок. Когда придет время, с постоянных баз на юге сюда перебросят дополнительные части, которые надлежащим образом укрепят захваченную территорию, чтобы предотвратить любые контратаки. Громадные области Гар-Бан-Гара уже пребывали под наблюдением подобных бастионов, объединенных в настолько масштабную цепь, что с орбиты точки их расположения складывались в маршрут имперского натиска. Каждая база постепенно превратилась в могучую твердыню из скалобетона и адамантия — лихтеры Имперской Армии доставили модульные стены, и на площадках преград, собранных по стандартному шаблону, угнездились орудия. В основном там служили бойцы из полков ауксилии, однако в большинстве твердынь присутствовало небольшое количество легионеров, а также имелся доступ к сети быстрого реагирования. Эту планету, как и все миры, завоеванные в ходе кампании, следовало методично и неукоснительно сжимать в тисках человеческой власти.

Ну а пока что основные силы Хасика направлялись на север растянутой кавалькадой транспортников и гравигрузовиков. Короткой передышки хватило только на то, чтобы вернуть соединению минимальную боеспособность. Легионес Астартес находились в лучшем состоянии, поскольку их создали для практически непрерывных сражений, и они почти не страдали от накопившейся усталости, но солдаты ауксилии с трудом держались на ногах. Хорошо еще, что они продвигались к последней зоне военных действий среди запланированных на Гар- Бан-Гаре. Нойон-хан подгонял воинов не из жестокости или честолюбия: он стремился вовремя привести группировку на поле заключительного сражения, где предстояло сыграть свою роль каждому из крупных контингентов, высаженных на планету.

Вот так, равномерно и беспощадно, стягивалась удавка вокруг последнего оплота ксеносов, который окрестили Кровавой Пастью — отчасти из черного юмора, а отчасти, несомненно, в неудачной попытке воспроизвести орочье название гигантской воронки. Прикрепленные к флоту адепты-терраформисты Механикума высказали предположение, что она образовалась на месте кратера потухшего вулкана. На уровне поверхности углубление простиралось более чем на пятьдесят километров, но по мере погружения стремительно сужалось, заполняясь обильными скоплениями красных кристаллических выростов, а сами формации становились все темнее и насыщеннее. Неудивительно, что обозначение так быстро прижилось: рана в коре мира больше всего напоминала колоссальный окровавленный рот с тысячами неровных зубов.

Зеленокожие расселились там более массово, чем в любом другом регионе планеты. Из обломков своих пустотных кораблей, разбившихся о