Максим Анатольевич светился, как рождественская елка. Зазвенели стаканы, полилось спиртное…

— А закусить есть чего-нибудь? — спросила Цветкова.

— Столовая уже не работает, еды нет. Конфеты! — воскликнул Дмитрий Анатольевич. — У медсестер всегда есть конфеты.

— Так несите, мой рыцарь! — подбодрила его Яна.

Врач пулей слетал туда-обратно, и вот они уже сидели друг напротив друга, держа бокалы с шампанским. Сорокаградусное спиртное ждало своей очереди. Правда, шампанское было несколько мутноватым, но Максим Анатольевич этого не замечал, потому что во все глаза смотрел на Яну.

— Ты очень красивая! Такая яркая, неповторимая! Не смотри, что я всего лишь врач в провинциальной больнице, в скором времени я буду очень богатым человеком, — сообщил он.

— Для чего ты мне это говоришь? — хихикнула Яна.

— Красивые женщины всегда находятся рядом с богатыми мужчинами. Вот и мне выпадает такой шанс, — пояснил Максим Анатольевич.

— Я здесь с женихом, шалун! — напомнила ему Цветкова.

— Так не с мужем ведь… Чем же богатый мужчина с высшим медицинским образованием хуже?

— Я подумаю, — зарделась Яна, волнение которой выдал бы только полиграф.

Единственное, о чем она могла сейчас думать: правильно ли она рассчитала дозу снотворного? Флиртовать с докторишкой она уже не могла — ее тошнило от отвращения. В то же время Цветкова переживала, не переборщила ли и не нанесет ли вред организму местного эскулапа. Впрочем, изменить что-либо было уже поздно.

— Шампанское какое-то… отстойное, но я могу и другое купить, — сказал возбужденный Максим Анатольевич.

— Нет-нет! Кураж пройдет, — схватила его за рукав Яна. — Пьем до дна и целуемся!

Максим Анатольевич, ухватившись за слово «целуемся», выпил шампанское залпом и потянулся губами к губам Яны. Она остановила его пыл легким похлопыванием по щеке.

— Эй! Притормози коней! Где же прелюдия? Ну, так уж и быть, для начала — в щечку, — смягчилась Цветкова.

Максим Анатольевич смачно присосался к ее холодной щеке. Яна закатила глаза, думая: «Пусть хоть так. Главное — не в губы». Врач тем временем напористо пошел в атаку, и Яна с трудом от него оторвалась.

— Говоришь, не очень хорошее шампанское? Что-то я не распробовала. Нальешь еще?

— Конечно! — с придыханием ответил Максим Анатольевич, очень хорошо играющий роль пылкого любовника.

Он подал Яне бокал, а себе налил коньяк и залпом его выпил. Еще минут пять Яне пришлось отбиваться от его объятий и поцелуев, пока врач не сжал виски.

— Ой, подожди…

— Что? — спросила Цветкова.

— Что-то мутит, и плывет все. Нельзя было смешивать. Яна, я буквально на минутку, не уходи никуда. — Он проговорил еще что-то нечленораздельное и обмяк на диване, мирно похрапывая.

«Господи, заснул. Получилось». — Яна вскочила с дивана, почувствовав, что у нее дрожат колени, и выбежала из кабинета.

Мухой пролетев по этажам, она вошла в тридцать четвертую палату.

— Виталик! Слышишь меня? Виталик, вставай! — кинулась она к Лебедеву с перебинтованной головой.

Майор застонал и поморщился.

— Вставай, говорю! — тряхнула она его посильнее.

— Яна, ну что ты! Меня же только зашили. Прояви хоть каплю сочувствия!

Выглядел он бледным и очень уставшим.

— Виталий, мы немедленно должны отсюда уходить!

— Цветкова, ты сумасшедшая? Дай хоть дожить… то есть доспать спокойно! Неужели я о многом прошу?! О господи! — вдруг округлил глаза следователь и даже подпрыгнул на кровати.

— Что? Что такое? Не узнаешь меня? Так сильно головой приложился? Я — Яна Цветкова!

— У тебя засос на щеке! Когда же ты успела?! Значит, пока я тут оперируюсь, ты в тоске по своему Мартину и успела с кем-то изменить… нам обоим?! — В глазах Виталия Николаевича читались ужас и недоумение.

Яна схватилась за щеку.

— Где?

— Справа. Да какая разница?! Что ты меня дуришь? Еще скажи, что если не слева, где сердце находится, то это и не измена.

Яна вспыхнула.

— Знаешь что?! Это вы — мужики — просто виртуозы по части объяснений, почему пришел домой под утро весь в духах и помаде! В жизни ни бе ни ме ни кукареку, а перед женой со скалкой в руке каждый превращается в великого баснописца! Я тебе еще не жена, между нами ничего не было, и ты не имеешь права мне что-то выговаривать! Да если бы не бинты на твоей голове, я отходила бы тебя по щекам со всей дури! Наглец и подлец! Видите ли, я брежу Мартином… вижу его во сне и наяву… хочу быть только с ним!

— Яна, Яна, успокойся…

— Я теперь никогда не успокоюсь! — свесилась над майором Цветкова, сдувая длинные волосы с лица. — Мы знакомы много лет. Мы были лучшими друзьями, и я даже предположить не могла, что ты обо мне так подумаешь. Все, больше ты мне не друг!

— Яночка, успокойся! Извини меня, это была просто реакция. Я люблю тебя! Но, черт возьми, что я должен был подумать, увидев засос в полщеки?

— Все что угодно, только не то, что ты озвучил! — фыркнула Яна и добавила уже мягче: — Да, меня целовал один назойливый тип. Я уворачивалась… ну, как могла. И в конце концов его обезвредила!

— Яна, что ты несешь?! С кем ты успела уже войти в конфликт? Тебя кто-то обидел? Где он?! Отведи меня к нему! — Виталий Николаевич приподнялся на кровати, сон с него как рукой сняло.

— Говорю тебе, я сама с ним разобралась. Ко мне, между прочим, часто пристают, так что привыкай. Главное — это доверие ко мне.

— Тебя ни на секунду нельзя оставить, это точно.

— Виталий, в этой больнице находится диван, который вынесли из нашего вагона. Он стоит в кабинете заведующего хирургией. И не говори мне, что я сошла с ума. Я проверила, диван тот самый. Ты был прав, он просто нашпигован наркотиками! Нам надо сваливать отсюда! — горячо произнесла Яна.

— Надо сообщить… — оторопел Виталий Николаевич.

— Сначала ноги отсюда унесем, а затем обязательно сообщим.

— Яна, а ты ничего не путаешь? Тебе не привиделось? Может, тебе укол какой сделали?

— Виталий, верь мне! Мне дали только снотворную таблетку, но я ее не выпила! Так что в своем уме. Говорю, вставай!

Виталий Николаевич сел на кровати и свесил ноги.

— Яна, меня так мутит, и голова кружится. Боюсь, что я не смогу.

— Ты хочешь жить?

Майор кивнул.

— Значит, соберись, тряпка! Обопрись на меня, и пошли. Зайдем ко мне в палату, заберем вещи и рванем отсюда, — уговаривала его Яна.

— Это — судьба, Цветкова! — Кряхтя, Виталий Николаевич встал с кровати.