— Нет, вы совершенно правы. Там, конечно, надо проявлять сдержанность.

— Вот и Шани нас оставляет, — вздохнула Дженни, явно сожалея и о скором отъезде Андреаса, несмотря на все его грубости и внешнее высокомерие. — А что, если вы вдруг встретитесь в Лондоне? Если случайно окажетесь в одной больнице?

Инстинктивно взглянув на Андреаса, Шани поняла, что он намеренно избегает ее взгляда, и она вспомнила высказанную им надежду на то, что после отъезда с Лоутреса он никогда больше не увидит ее.

— Такое возможно, — согласилась Брэнда, — ведь ты будешь работать в Лондоне, так ведь, Шани?

— Я… — она уже хотела было ответить, что в Лондоне она, скорее всего, работать не будет, но вдруг передумала, поймав на себе злобный взгляд Лидии. — Я, скорее всего, буду работать в Лондоне… какое-то время, — соврала она, скрывая свое злорадство под холодной маской равнодушия, напрочь позабыв о сидящем рядом докторе Гордоне, который тактично промолчал, воздержавшись от каких-либо комментариев.

Андреас бросил на нее быстрый взгляд, и она едва заметно покраснела. Лидия продолжала улыбаться, но улыбка эта была натянутой, и нетрудно было понять, что высказанное Шани предположение относительно работы в Лондоне равнодушной ее не оставило.

Тут к облегчению и радости Шани к их группе присоединился Яннис. Он оживленно болтал, пил, курил свою трубку и, к неописуемому ужасу Шани, заметил, что ей стоило бы станцевать что-нибудь с Андреасом.

Лидия стиснула зубы. Замечание Янниса явно привело ее в бешенство, но, конечно, он этого не заметил. К удивлению Шани, Андреас согласился с греком и кивком показал ей в сторону импровизированной сцены. Шани испуганно замотала головой, но Андреас протянул ей руку, и ей ничего не оставалось, как подчиниться. Яннис бросил Шани свой большой платок, и она ловко поймала его, когда он почти опустился на колени Лидии. Шани одарила соперницу довольной улыбкой, а Лидия от досады закусила губу. «Сегодня я буду стервой, — твердо решила про себя Шани. — И получу от этого массу удовольствия!»

«Танец лабиринта» впервые был исполнен Тезеем у алтаря бога Аполлона вместе с юношами и девушками с острова Кносс, которых он спас от свирепого Минотавра на острове Крит, — именно с тех самых пор в Греции стали появляться совместные танцы мужчин и женщин.

Большая часть танца состояла из витиеватых движений, высоких прыжков и резких поворотов, изображавших страдания и муки обоих танцоре, упорно и безнадежно ищущих выход из огромного лабиринта. Танец этот был довольно сложным, с течением времени он претерпел массу изменений, исполняли его теперь по-разному, так что Шани и Андреас могли импровизировать. В конце движения женщины становились все медленнее и неувереннее, она печально опускала голову, словно смирившись с печальной участью, в то время как движения мужчины, напротив, становились все резче и энергичнее, будто он готовился к схватке с кровожадным Минотавром.

Шани великолепно изобразила плач отверженной Тезеем Ариадны после того, как она спасла любимого и помогла ему выбраться из лабиринта. Грустный финал танца был так близок к ее собственным душевным мукам, что Шани невольно прослезилась, и, когда музыка стихла и грянули бурные аплодисменты, она какое-то время еще стояла и печально глядела в лицо мужа. Щеки ее пылали, губы, чуть приоткрывшись, подрагивали, дыхание было учащенным… и она была чудо как хороша.

Несколько секунд, показавшихся ей вечностью, он не спускал с нее изумленного взгляда, забыв о рукоплещущей публике, затем торопливо раскланялся и все с тем же выражением лица проводил ее обратно к столику.

— Шани, ты была великолепна!

— Вы оба прекрасно танцевали!

А Дженни, когда Шани села подле нее, наклонилась и шепнула:

— Лидия просто кипит от ярости. Знаешь что? Она ревнует его к тебе.

— Что ж, выходит, Андреас не так уж предан ей, как ей того хотелось бы, — пожала плечами Шани, бросив на Лидию высокомерный взгляд и с удовольствием отметив про себя, что приятно бывает время от времени выпустить коготки.

— Я уже готова изменить свое мнение об Андреасе Мэноу, — прошептала Дженни. — Он не так уж и плох… правда, вне стен больницы, — подчеркнула она. — Готова поспорить, таким ты его еще не видела.

Невольная улыбка тронула губы Шани. Если бы только Дженни видела его, когда он гонял по острову Кос на взятом напрокат велосипеде или загорал на пляже и плескался в теплой воде… Если бы видела, как он разгребал руками землю, чтобы полюбоваться мозаикой… если бы видела, как он ел в том придорожном кабачке… если бы слышала его разговор с ныряльщиком с Калимноса…

— Наверное, все доктора такие, — чуть помедлив, ответила она. — На работе они всегда строги и… ну, порой даже жестоки.

— Звучит так, будто ты пытаешься оправдать Андреаса. — Дженни посмотрела на подругу с удивлением.

— Я имею в виду врачей вообще. — Она замолчала, вслушиваясь в звуки музыки. Оркестр взял небольшой тайм-аут, так что теперь играл магнитофон. Из колонок лилась популярная английская мелодия, и одна или две пары вышли на площадку.

— Что ж, Яннис, я слышу знакомые ритмы. — Доктор Гордон поднялся и протянул руку Дженни. — Теперь полюбуйся, как это делаем мы!

— Что он имел в виду — относительно знакомых ему ритмов? — обратился Яннис к Шани. — Неужели он думает, что я не знаю английских танцев после пяти лет в Англии?

— Вы так долго жили в Англии?

— Да, пять лет. И там постоянно шел дождь.

— Быть такого не может.

— Вы правы. Пару раз выпадал снег. — Его смуглое, изрезанное морщинами лицо осветилось добродушной улыбкой. — Вы мне не верите?

— Я просто не в силах поверить в это. — Ее сердце забилось быстрее — в ее сторону направлялся Андреас, наверное, снова хотел пригласить ее… Но он безразлично взглянул на нее и протянул руку Лидии. — А где именно вы жили? — она снова повернулась к Яннису, делая вид, что ни Лидию, ни Андреаса больше не замечает.

— В Манчестере.

— О, тогда мне все понятно. Вы выбрали самое худшее место. Согласна, там почти все двенадцать месяцев льет как из ведра.

— Должен признать, там тоже есть кое-что хорошее, — заметил Яннис с неожиданной ностальгией в голосе. — У вас много зелени. Вот чего мне действительно не хватало, когда я вернулся на Кипр. И тем не менее, — продолжал он, — если выбирать между зеленью и солнцем, я все же склоняюсь к последнему. — Он немного посмотрел на танцующих, затем сказал: — Идемте, Шани. Не могу позволить себе оставить доктора Гордона в неведении относительно моих познаний английской культуры.

Они вышли на площадку, оказавшись рядом с Лидией и Андреасом. Через несколько секунд взгляды Шани и Андреаса встретились. Снова этот странный взгляд! Он склонил голову и что-то шепнул на ухо Лидии, та громко рассмеялась, привлекая внимание некоторых гостей. Какая глупая женщина, думала Шани. Неужели она не видит, что ее усердие всех только забавляет и дает повод для ироничных замечаний и скабрезных шуток?