Я подскакиваю со стула, практически опрокинув его. Если бы она не была в положении… я бы… я бы тогда… Блядь, а что бы я сделал, а? Ударил бы? Наорал? Да, бить бы точно не стал, но наорал бы знатно. А тут хер его знает, как это отразится на Фее. Мама говорила Моту, чтобы тот берег нервную систему Агаты, потому что женщина может даже не доносить ребенка, если будет сильно нервничать.

— Да блядь! — рявкаю я и луплю кулаком в стену. Со всей дури, так, что лопается кожа, и из трещин начинает сочиться кровь. Но мне это не помогает. От одной мысли, что кто-то прикасался к Оле, меня так пенит, что я готов убивать. — Чей?

— Это не твое дело, — отвечает Оля, задирая подбородок.

Реально впервые в жизни хочется втащить женщине. Небольшую пощечину, чтобы отрезвить. Но отрезвлять тут, по ходу, надо меня. Какой дебил! Су-у-ука! Продолжать любить шлюху, которая после меня залетела от кого-то левого. Бля, ну не могла она. Если я что и успел понять про свою Фею, так это то, что она не способна на такой поступок.

— Какой срок? — спрашиваю, глядя на нее исподлобья. Дышу так тяжело, что, кажется, весь район слышит как я сиплю.

— Тебе какая разница? Не твой и не твой. Все, можешь валить с чистой совестью.

— Оля, блядь! Ответь на вопрос!

— Не буду! — выкрикивает она. — Ты мне никто, чтобы его задавать! И я тебя сюда не приглашала!

— Ты позвала на кофе!

— Потому что ты приперся! Надо было выгнать?! Так я выгоняю! Проваливай и оставь меня в покое!

— И как ты собираешься одна растить ребенка?! Ему нужен отец!

— А с чего ты взял, что у него нет отца? — прищуривается она и упирает руки в боки. — Или ты думаешь, что единственный мужчина в этом мире? Денис, мы полгода не виделись! За это время все могло измениться.

Запустив пальцы в волосы, сжимаю их, оттягивая так, что даже жжет кожу. Только это сейчас помогает сохранять хоть какое-то подобие равновесия. О спокойствии я не говорю. Потому что… ну какое, нахер, спокойствие, если она несет такую херню?!

— И кто он? — снова поворачиваюсь лицом к Оле.

— Какая разница? Уж точно не преступник.

— С криминалом покончено, — говорю я, а потом сжимаю челюсти до скрипа зубов. — Теперь все только легально.

— Рада за тебя. Но большой бизнес все равно несет огромные риски. И почему мы вообще все это обсуждаем?! — выкрикивает она, взмахнув руками. Моя любимая грудь покачивается от этого жеста, и я сглатываю, пялясь на увеличившиеся сиськи. Блядь, как же я по ней соскучился!

— Оль, — произношу уже спокойнее, — признайся, что это мой ребенок.

— Нет, — выдавливает она из себя, и я, сорвавшись с места, вылетаю из дома.

Несусь по дорожке, а потом торможу на середине. Задираю голову и закрываю глаза, позволяя крупным снежинкам падать на мое лицо и таять, стекая ручейками по щекам и смешиваясь со слезами злости. Я задыхаюсь. Ощущение такое, словно не до конца зажившую рану вспороли ржавым ножом, вывернули ее, позволяя всем, кому не лень, ковыряться в ней грязными пальцами.

— Сука, — шепчу я в темноту.

Надо ехать домой. Свалить и запретить всем окружающим говорить об Оле. Как будто ее никогда не было в моей жизни. Или просто научиться воспринимать ее как короткий, но яркий эпизод, который давно уже пора оставить позади. Трахнуть наконец Таю. Или найти себе другую девушку. Сделать хоть что-то, что на секунду облегчит мою агонию.

От мысли о том, что Оля навсегда исчезнет из моей жизни, становится еще хуже. Я сажусь на корточки и, запустив руки в сугроб, сжимаю снег так сильно, что перестаю чувствовать кончики пальцев. Бля, ну она же уже уходила, и я выжил. Может, поэтому сейчас еще больнее, потому что не впервые? Мне страшно даже думать о том, как будет в этот раз.

Но страшнее всего думать о том, что ребенок все же может оказаться моим, а она по какой-то ебанутой причине скрывает это. А я ведь могу этого и не узнать никогда. Это вообще полный пиздец. Трешак какой-то. Неужели я не мог влюбиться в нормальную телочку типа Гели? Можно даже с ебанцой, как у Агаты, но она все равно адекватнее Феи. А эта… просто, нахрен, убивает меня раз за разом, как только мы пересекаемся. Так было до свадьбы, так же осталось и после развода.

Встав, стряхиваю снежинки с плеч, чтобы сосредоточиться на каком-то нормальном действии. На чем-то привычном и понятном, потому что все, что касается наших с Олей отношений — это полный неадекват и вечная мешанина. Приводя одежду в порядок, одупляюсь, что забыл пальто с ключом от машины в доме губера. Зато сигареты у меня в кармане брюк.

Достаю одну и прикуриваю. Вдыхаю и выдыхаю горький дым, а между затяжками заменяю его свежим, морозным воздухом. Это немного помогает. И я наконец признаю, что не могу никого заставить полюбить меня. Жаль, что я успел сделать это еще до свадьбы, а она — нет. Но насильно мил не будешь, так что мне придется отпустить Олю. И все же остается ребенок… Если он мой, хер она его вывезет из страны. Только надо как-то убедиться в этом. А для этого — поговорить со сведущими людьми, чтобы узнать, когда можно делать тест ДНК. И если тест покажет, что не я отец ее ребенка, пусть катится на все четыре стороны.

Докурив, иду к дому. Как только открываю дверь, слышу подвывания. Срываюсь с места, пробуксовывая на плитке в коридоре. Добегаю до кухни и мчу на звук, потому что Оли нигде не видно, зато отлично слышны ее рыдания.

Обнаруживаю ее за барной стойкой. Сидит на полу, прижавшись спиной к шкафчику и, обняв живот и поджав ноги, рыдает, раскачиваясь из стороны в сторону. Я падаю рядом с ней и, обхватив руками, перетягиваю к себе на колени. Оля вжимается мокрым носом в мою шею, а я утыкаюсь лицом в ее макушку и глубоко затягиваюсь ее запахом. Голова идет кругом. Сердце в груди рвется на ошметки, пока я глажу ее по волосам и тихо шепчу о том, что мы со всем справимся. На самом деле я не знаю, справимся ли, но очень хочется надеяться, что мое подсознание уже придумало, как найти выход, просто пока не сообщило о нем здравому рассудку.

Глава 31