Я с удовольствием наблюдал за раскрасневшейся Данарой, мысленно одевая её в роскошное длинное платье, изменяя причёску и представляя, каким мог бы быть макияж: ярким, но не вульгарным. Конечно, и без него любимая – красотка хоть куда! Но ведь в красоте тоже нет пределов. Вряд ли в этом мире когда-нибудь появится профессия стилиста или модельера. Она умерла вместе с той безмятежной жизнью, которую мы не ценили. Как всегда: потерявши – плачем.

– Игорь, ты просил предупредить. Это он, – сказал киборг, когда на пороге появился высокий мужчина в советском армейском плаще-палатке с прорезями для рукавов.

– Уверен? – спросил я.

– Да. Это связной. Сейчас увидишь.

Высокий осмотрелся и направился к нам. Сел без приглашения и, с ходу определив киборга, вполголоса произнёс:

– Я от госпожи. Она велела провести тебя к ней.

– Вообще-то я не один.

– Она знает. Твои друзья могут идти с нами. Пусть ничего не боятся. Госпожа гарантирует им полную безопасность.

– Понял, – рассудительно кивнул киборг. – Мы спешим?

Связной пожал плечами:

– Госпожа ничего не говорила на этот счёт. Можете не торопиться.

– Отлично. Тогда мы поедим. Если хочешь – присоединяйся. Мы угощаем.

– Благодарю, я сыт, – произнёс высокий.

Дальнейший обед прошёл скомканно, мы быстро перекусили и, расплатившись (в ход пошли некоторые «ништяки», захваченные с «Амата»), покинули заведение.

Бабулька в оружейке внимательно оглядела наши жетоны, разве что на зуб их не попробовала, опасаясь подделки, но всё же вернула нашу амуницию. В качестве чаевых я дал ей патрон от «калашникова».

Ямы направились к «Тайфуну», однако связной отрицательно покачал головой:

– Не надо техники. Госпожа её не любит.

– Ну, не любит так не любит. Далеко идти?

– Нет. Полчаса ходьбы в среднем темпе. Это ведь не обременит вас?

– Полчаса сдюжим, – заверил я.

– Тогда идите за мной. Я чувствую волнение госпожи. Ей хочется увидеть вас. Давайте ускорим шаг.

Меня напрягало то, что высокий постоянно называл несостоявшуюся королеву людов госпожой. Вряд ли это проистекало от безмерного уважения. Налицо какой-то хитрый мозговой выверт. Мужика запрограммировали на определённую линию поведения. Другими словами, посадили на поводок, и длина его, равно как и степени свободы, контролируются девушкой-людом. Захочу – отпущу гулять, захочу – посажу у ног и заставлю вилять хвостом.

Только сейчас я в полной мере осознал, на что мы идём. Что, если вместо блока нам привьют рабское подчинение, и мы окажемся на побегушках у этой… госпожи?!

– Слушай, Сержант, может, ну его, а? – обратился я к кио.

– Поздно, – пробурчал тот.

Не удивлюсь, если его терзали схожие мысли.

Высокий остановился, заставив замереть всю нашу компанию.

– Что-то произошло? – спросил я.

Он посмотрел на меня и безжизненно произнёс:

– Отбросьте ваши сомнения. Если бы я хотела, вы бы давно ползали на брюхе у меня в ногах. Как видите, этого не произошло.

Очевидно, это госпожа говорила с нами посредством своего слуги.

– И на том спасибо! – усмехнулся я.

– Тебе смешно, чужак? Вы всегда так поступали в этом вашем прошлом: маскировали страх за глупыми шутками?

Она знала, что я пришелец из другого времени! Поскольку вряд ли кто-то ей об этом сказал, выходит…

– Я читаю ваши мысли, – подтвердила она. – Это не сложно.

– Прости, я не хотел обидеть тебя, – повинился я. – На самом деле – это очень страшно: доверить свой рассудок тому, кого почитают вселенским злом. И всё же у нас нет выбора. Наши друзья в беде, без твоей помощи нам не справиться. Теперь тебе понятно?

– Да. Меня сложно обидеть. Мне известно, какие чувства вы испытываете к людам. Я давно смирилась с этим. Но ты не должен бояться. – Голос завораживал, мне стоило большого труда скинуть оцепенение.

Мы сами лезли в логово опасного существа.

– Хорошо. Я постараюсь держать свой страх в узде.

– Ты мудр, человек из прошлого.

Слуга очнулся и заговорил нормальным тоном:

– Мы пришли.

Я закрутил головой. Мы оказались посреди пустыря. Тут не было ничего, кроме нагромождения мусора и обломков. Неужели, девушка-люд выбрала для себя столь странное место?

В висках кольнуло. Я схватился за голову, приступ боли оказался невыносимым, ещё немного – и мозги вытекут через уши. Глаза затуманились странной пеленой, вокруг всё потеряло чёткость и размылось.

И вдруг, как по мановению волшебной палочки, боль прошла. Всё ещё не веря, я смог сфокусировать взгляд на обстановке вокруг нас.

Ещё секунду назад здесь не было ничего, и вдруг, из ниоткуда, показался высокий кирпичный забор со стальными воротами, за которыми виднелись купола старого храма.

– Что это? – воскликнул я.

– Дом госпожи. Только избранным госпожа разрешает видеть это место. Вам повезло оказаться в числе этих счастливчиков.

Слуга толкнул массивную калитку. Она даже не была заперта. Потрясающая беспечность. Хотя… если учесть ментальные способности хозяйки этих мест, вряд ли ей грозит реальная опасность от кого бы то ни было.

И всё же… ворота охранялись. Что-то бесформенное надвинулось на нас, угрожающе замахнулось манипулятором.

Я отшатнулся. Это был био. Не боевая машина, а серв, но всё равно опасный. Рука нащупала спусковой крючок автомата. Сейчас ты у меня попляшешь, уродец.

Глазок серва потух. Био замер со вскинутыми манипуляторами.

– Всё в порядке. Госпожа остановила своего цепного пса. Теперь он не причинит вам вреда.

– Но как она управляет им?

– Его уязвимое место – человеческий мозг, – хмыкнул проводник. – Госпоже ничего не стоит взломать программные коды и напрямую подчинить себе органическую начинку.

– Совсем как у меня, – пробурчал кио, разглядывая замершего серва.

К храму вело крыльцо, возле которого сгорбленной фигуркой стояла женщина, укутанная в серый платок. Сначала я решил, что это и есть госпожа, но одного взгляда на землистое невыразительное лицо хватило, чтобы понять – перед нами обычная женщина.

– Проходите внутрь. Вас ждут.

В руках у неё была метла, которой она сметала опавшие листья в большую кучку. Неподалёку росли несколько дендромутантов, но они не выказывали признаков агрессии. Неужели люды могут контролировать и растения?

Мы поднялись по ступенькам. У входа я по старой привычке перекрестился. Неважно, кто теперь внутри. Храм остаётся храмом.