Если Слава разозлится на него и захочет ударить, это будет заслуженно. – Мурат тебе больше чем друг, да?

– В смысле? Он мне почти как брат.

Слава рассеянно хлопает глазами. Но вскоре эта рассеянность рискует перерасти в полноценную агрессию.

– Нет, я имею в виду… – Язык во рту немеет, как от пчелиного жала. – Как бы это выразиться… у тебя к нему…

– Так. Погоди-ка. – Вот оно. Громкий «щелк» спускового крючка. – Я понял, к чему ты клонишь. Именно из-за таких слухов Мурата в школе чуть не забили до смерти. Не поднимай это сейчас, не создавай проблемы, когда все только-только улеглось. Понял меня?

Денис отходит на несколько шагов, плотно сжав челюсти. На последней фразе Славы доверие между ними трескается, как яичная скорлупа.

Прошлое Мурата принадлежит только Мурату, и никто не имеет права лезть туда. Слава молчаливо это подтверждает, когда напоследок задерживается на Денисе взглядом, полным разочарования.

За ужином никто из домашних больше не упоминает о сегодняшнем фиаско. Бабушка удовлетворена его генеральной уборкой, глажкой и стиркой, но хвалить за хорошую работу не спешит. Зато Катя говорит, что он и Слава отлично потрудились.

– Цени, что друзья делают для тебя, – добавляет, – и больше не подставляй ни их, ни нас. Идет?

Денис драматично вздыхает в кружку с морсом и уныло отвечает:

– Идет.

Нет у него больше друзей. Славка на следующем уроке гитары раскатает его, как тесто скалкой, а Мурат… к нему в десять Денис пошагает как на эшафот.

* * *

«Я не хо-хотел».

«Как же мне… как же мне стыдно, жесть».

«Не надо, не тащи меня. Выброси в канаву».

«Мурат, я ничего не видел, мамой клянусь».

«Я никому не расскажу, обещаю, только не… блин, останови у фонаря, меня тошнит опять».

Этой ночью Мурат держал Дениса поперек живота, пока тот блевал у фонарного столба. В перерывах между позывами он умудрялся мямлить извинения и говорить, какой на самом деле кретин. Мурат не отрицал, но и не соглашался, просто молча делал свое дело: встряхивал Дениса, когда у того вконец отказывали ноги.

Мурат наткнулся на него в зале. Царев истерично вцепился ему в плечи. Поначалу хотелось ему хорошенько врезать, чтоб впредь меньше подслушивал, но парня нехило так трясло: а вдруг он закинулся не только парочкой бутылок. Всякую курительную дрянь здесь распространяют так же свободно, как и несколько лет назад. Выведя Дениса наружу под прицелом множества глаз, Мурат боялся столкнуться с дружками Пыги. Часом ранее он видел кого-то похожего среди толпы, и это нервировало намного сильнее, чем недавний разговор с Кириллом.

Денис пьяно вытирал мокрый рот о плечо Мурата, пока тот нес его на спине. Возмущаться и кривиться от брезгливости не было сил, как и думать о вечере в целом. Денис уже раз двести извинился и столько же раз себя унизил.

– Ты молчишь. Значит, ты злишься на меня? – Тот ворочал языком кое-как, и пахло от него просто убойно. Мурат протрезвел недавно, но ему дышали алкоголем почти в лицо, а опьянеть от подобного можно на раз-два.

– Нет. – Это правда. Назлился, достаточно. Мурату неприятна вся эта ситуация, но уже ничего не изменить.

– А на ту девчонку ты злишься? – Разобрать его вялые бормотания было сродни чуду. – Она, вообще-то, знаешь. Красотка.

– Какую?

– С тобой… с тобой стояла.

Машка, что ли?

– С чего мне на нее злиться? – «Сейчас уже не на что».

– А я вот злюсь.

При других обстоятельствах Мурат бы посмеялся, но Денис упрямо кренился на один бок. Он весьма грубо встряхнул его, и Царев смешно крякнул ему в ухо.

* * *

Дельфиниум шелестит вытянутыми индиговыми стеблями. Калитка громко, то с нарастанием, то с затуханием, скрипит. Мурат от нечего делать пинает ее ногой. Время подходит к десяти, и Денис с минуты на минуту должен заявиться. Мурат теребит чужую сумку в руке, размышляя о том, возможно ли, что Денис оставил свою вещь специально, чтобы был предлог вернуться? Ведь зачем-то же он приклеился к нему вчера ночью и сегодня зачем-то смотрел украдкой через дверной проем, бог знает сколько времени. Это неловко. До ужаса тревожно, и непонятно толком, что делать. В мыслях крутится их вчерашний разговор по пути к дому, от которого у Мурата до сих пор горят уши.

Со стороны соседских декоративных кустов слышатся топот и быстрое дыхание. Денис бежит вдоль ограждений, а завидев Мурата впереди, на ходу машет ему рукой.

– Сейчас же десять? Я не опоздал?

Он останавливается по другую сторону калитки, упираясь руками в колени. В пляжных сланцах, широких шортах с парусниками и в белой безразмерной футболке Денис выглядит только что выпрыгнувшим из постели. Интересно, а оставил ли он под одеялом рюкзак, как в тот раз?

– Поверить не могу, я опять втихушку свалил, – словно ответ на не озвученный вопрос. – Я сегодня такой нагоняй получил от своих. Больше не буду так пить. Никогда.

– Я удивлен, что ты до сих пор жив. – Мурат отходит в сторону, когда Денис отворяет калитку и заходит во двор. Волосы у него спутанные и влажные на концах, пахнущие душем.

Он виновато улыбается, почесывая царапины на коленке, затем кивает на руку Мурата:

– О, мое. Я заберу?

На запястьях Дениса куча фенечек и кожаных шнурков, среди которых путается нить пряжи красного цвета. Видимо, у него часто болят руки.

– Не забывай где попало. – Мурат возвращает бананку, не глядя. – Пошли в дом. Поговорить бы.

Денис предвидел такое: это слышно по тяжелому смиренному вздоху. Сам Мурат едва ли знает, как нормально обсудить вчерашнее.

С кухни он слышит, как лестница на чердак громко скрипит под ногами неуклюжего Дениса. Лишь бы Милана в комнате мамы не проснулась. Мурат допивает второй стакан воды. Давит жажда. Свет на кухне выключен, как и во всем доме, у открытого окна лишь слабый отсвет от крыльца и бегающая искорка тлеющей сигареты. Выдыхая дым, Мурат внимательно смотрит, как над уличной лампой роем кружат и сгорают мотыльки. Сейчас он поднимется на чердак и вспыхнет так же.

Денис сидит за его столом в ореоле желто-оранжевого ночника. Значит, тот без разрешения рылся среди вещей, чтобы этот ночник включить в розетку, хотя мог врубить свет в комнате еще у входа.

– Совсем страх потерял? Не нужно трогать мои вещи. – Мурат выдергивает вилку из розетки.

Слышно, как Денис разочарованно сопит в темноте.

– Круто же было. У тебя совсем хламник какой-то. Уныло, аж выть охота.

– Я вредный и мириться с чужими хотелками не привык.

Мурат,