– Что ты творишь? – Шепчет мне в шею горячими губами. Одной рукой придерживает меня за талию, второй закрывает окно.

Не успеваю даже повернуться к нему, как Амир толкает меня на кровать и сам следует за мной. Под нами продавливается матрас.

– Лейла, – теплые губы бродят по моим ключицам. Жадно целуют через ткань сорочки.

Делаю попытку стянуть с себя сорочку, но мужчина останавливает, пресекает мои попытки.

Испарина выступает над губой Амира.

– Ами, – нежно воркую я, теряя связь с реальностью.

Он подкладывает меня под себя, и я оказываюсь полностью в его власти. Сорочка задирается, моя кожа ног и живота горит, когда прикасается к горячей коже мужчины.

Шелковые подушечки пальцев бродят по моей коже.

Кайфую. Я в раю. Не знала, что прикосновения мужчины могут приносить подобные ни с чем не сравнимые ощущения.

Мои руки гладят его грудь.

– Что творишь? – со стоном выдавливает он.

Краем мозга понимаю, что за такие вольности прямиком отправлюсь в ад. Но меня это не останавливает…

Хочется стонать. Стон. Звуки вспарывают воздух в комнате и мою душу. Не осознаю, что это мой голос. Он такой резкий и глубинный… я так не умею.

От жарких поцелуев теряю голову совсем.

К черту!

Хочу любить. Сейчас. Именно этого мужчину.

Осознаю, что то, что сейчас происходит в моей жизни, это именно то, о чем всегда рассказывала Аленка!

***

– Девочки, как же я хочу большой и светлой любви. Мечтаю встретить такого парня, чтобы любить его до потери дыхания, до покалывания в подушечках пальцев, – шепчет Аленчик, сдувая с небесных глаз светлую челку.

– Тебя интересуют только поцелуи, – смеемся взахлеб с Леркой.

– Ограниченные вы. Амбициозные. Ничего не понимаете в настоящей жизни. Главное предназначение женщины состоит в том, чтобы стать чьей-то истинной!

– Милая, заканчивала бы ты читать женские романы, в жизни так не бывает.

– Бывает!

– Нет! Это фанфик о жизни. Не более, – спорит с младшей Лерка.

– Алена, ты уверена, в своих чистых намерениях, без всяких там обжиманий и поцелуйчиков? – едва сдерживая смех, интересуюсь у шестнадцатилетней сестренки. – Так-то в твоих романах всё детьми заканчивается, тройнями там, двойнями. Не боишься?

– Иди к черту! – обиженно отворачивается от нас.

– Хоть ты у нас витаешь в облаках, мы всё равно тебя любим, – набрасываемся на малую, катаемся втроем на ее огромной кровати.

Тогда мы ее не понимали.

Я мечтала стать балериной, а Валерия – получить олимпийскую медаль. Перед нами стояли другие приоритеты. Семья и любовь там не значились в списках.

Видимо, Аленчик, выросшая в социуме, а не в спортивном интернате или в хореографическом училище, лицезревшая ежедневно как родители любят друг друга, жила более настоящей идеей.

Только сегодня я поняла, что у каждой девушки должен быть свой Пудинг.

Моим должен стать Амир!

***

– Что ты делаешь? – удивленно гляжу, как Амир поднимается, садится на кровати.

– Малыш, тебе всего восемнадцать. Еще рано становиться женщиной. Заводить семью. Детей. Тебе еще прыгать на сцене Большого!

– Ты меня отпускаешь?! – не могу дышать. Делаю глубокие вдохи.

Не могу выдохнуть, в ожидании ответа.

– Да…

– Но я не хочу «отпускаться», – готова расплакаться.

Сажусь на кровати, включаю ночник.

В темных глазах мужчины вижу легкий испуг. Губы приоткрыты.

– Не хочу домой… я же твоя вторая жена!

Амир меняется в лице, морщится.

По взгляду. По движению мужчины знаю, что он думает, и мне это не нравится.

Не нравится, что приручив, он пытается избавиться от меня.

– Лейла, спокойной ночи, – слова звучат почти безразлично.

Амир засыпает, а я сижу до утра, поджав ноги под себя, гляжу на него, пытаясь понять, почему он решил меня отпустить.

Вариантов несколько.

Я ему больше не нравлюсь.

Не гожусь в матери его дочерям.

Вспоминаю о приезде дядюшки. Ну конечно, вот оно. Дядя сказал ему что-то, что изменило его планы.

Остается выяснить что.

Ложусь, но по-прежнему продолжаю наблюдать за любимым мужчиной. Невероятно занятие – я готова провести за ним всю жизнь…

Лейла

– Мама, вставай, – меня теребят так, будто я кому чего должна.

С трудом открываю глаза, рассматриваю близняшек, зависших над моим лицом.

– Что стряслось? – приподнимаюсь, тут же замечаю, что матрас Амира собран, спрятан в угол между шкафом и стеной.

– Уже двенадцать! – улыбается Зехра. – А мы тебя ждем! – тычет пальчиком на свои разлохмаченные длинные волосы.

– Почему Вас Лиля не заплела? – удивляюсь.

– Она на уроке!

– На каком еще уроке? – окончательно просыпаюсь. Поднимаюсь на ноги. – Ждите здесь, я только зубы почищу.

Треплю девчонок по головам, бегу на цыпочках в ванную.

Смотрю на себя в зеркало, смеюсь, я такая же растрёпа, как мои малышки.

Через пять минут выхожу в комнату, бросаю на черноволосых красавиц счастливый взгляд.

Не понимаю, что происходит со мной. У меня будто крылья выросли за спиной, хочется летать, творить, танцевать, петь. Жаль не умею петь.

– Садимся на пол! – командую бойко.

Беру из ладошек девочек маленькие резиночки.

– Поехали, – мои тонкие пальцы работают четко и отлажено, сооружая на маленьких головках царства из маленьких и больших косичек. Выпускаю из-под перекрещенных косичек по два пышных хвоста, делаю начесы. Чтобы было попышнее.

– Ну как? Зацените! – малышки любуются собой в зеркале шкафа-купе.

– Спасибо, мама, – целуют меня в щеки по очереди.

– Идите, я сейчас, – с опаской подхожу к огромному шкафу-купе, открываю дверцы. Веду рукой по одежде Амира. Беру в руки одну из рубашек, втягиваю носом мужской запах. Рубашка свежая, пахнет ополаскивателем и еще чем-то очень родным.

Мои глаза находят то, что искали. Вижу два красивых платья – одно красное, другое синее.

Выбираю синее, надеваю. Зачесываю волосы в высокий хвост. На губы наношу немного блеска, найденного в кармане моей сумочки.