Подошедший автобус, разинув складную пасть, принялся споро и судорожно заглатывать толпу пассажиров. Все не поместились. Те, кому повезло, с удовлетворением обустраивались: ворочались, уплотняя соседей, удобней ставили ноги, протискивались, чтобы найти свою нишу поудобней, выбирали позу так, чтобы меньше сдавливали и толкали. Зажатые толпой сумки, портфели, полы одежды с карманами отделились от своих хозяев, торчали в стороне, оказавшись на некоторое время почти бесхозными. Прыщавый, ужом проскальзывая между сплюснутыми телами, медленно продвигался вперед. Черт двигался следом, держась вне зоны обзора. Вот ловкая рука приоткрыла большую дамскую сумочку, нырнула в щель и тут же вынырнула наружу, другая рука бесшумно закрыла защелку. Вот обшарен отделившийся от чьего-то тела карман плаща. Еще один карман. Рюкзачок молодого человека… «Кармаш» работал виртуозно, но бдительности не терял и упорно пробивался к выходу. Черт проталкивался следом.

Автобус подошел к остановке, двери с шипением открылись. Прыщавый соскочил с подножки и быстрым шагом двинулся к знакомой подворотне. Наверняка там «сквозняк»…[18]А вот мусорные баки, куда вор должен сбросить улики. Но вот этого ему сделать Черт и не дал. Рука щипача метнулась в сторону контейнера и тут же попала в железные тиски, которые сдавили кисть с опустошенным кошельком, блокнотом и паспортом, очевидно, случайно попавшими под руку. Щипач даже не пискнул. Весь его богатый опыт подсказывал: влип, надо вести себя тихо! Сотрудники ОПС[19]всегда берут так — с поличным, а если начнешь дергаться, то быстро почки опустят! Теперь надежда на адвоката да на алчных следователей или судей.

Но внезапно стальной захват разжался. Не веря себе, вор мгновенно сбросил вещи в зловонный зев мусорки. Все! Будь за спиной хоть вся милиция Москвы, а доказательств нет! Он вздохнул и развернулся — посмотреть: кто там держит его за пальцы. Какой-то мрачный уродливый тип, заросший жесткой щетиной, рассматривал его нехорошим взглядом и презрительно улыбался. На опера точно не похож!

— Не рыпайся, я не мусор, — процедил тип сквозь зубы. — Дело есть, пойдем побазарим…

Прыщавый нервно оглянулся по сторонам, убедился, что никакая опасность ему не угрожает, и окончательно успокоился.

— А у меня к тебе дел нет, — огрызнулся он и попытался выдернуть руку. — Не хер мне с тобой базарить.

Однако хватка у незнакомца оказалась такой, что пальцы чуть не затрещали. И тут же между средним и безымянным оказался острый холодный клинок.

— Хочешь, клешню сделаю? А может, тебе рот до ушей раскроить? Сказал, со мной пойдешь, перхоть голимая!

В голосе слышалась такая злоба, что щипач невольно поверил: страшный незнакомец прямо сейчас, среди бела дня, может сделать с ним все, что угодно, и никого не побоится! А внешность его была знакомой…

— Иду, иду, все, спрячь пику…

Пока прошли пустынный «проходняк» насквозь, прыщавый вспомнил: они с нападающим встречались — во время второй «ходки», в Орловской ИК-13… Кликуха у него такая же липкая и неприятная, как и внешность. То ли Червленый, то ли Червивый… Помнится, очень его арестанты боялись за нечеловеческую злобу и заточку, которую он постоянно носил в рукаве и охотно пускал в ход… Слон ему в карты проигрался, денег не было, за что и получил заточкой в живот. Вот не повезло встретиться с психом!

Они вышли в маленький запущенный сквер, аллеи были пустыми.

— Слышь, Червленый, отвянь, я тебе ничего не должен! Я всегда правильным пацаном был, меня Чикетом зовут…

— Погоняло твое меня не интересует! — рыкнул Червленый-Червивый и пихнул перепуганного «кармаша» на лавку. — Заслужишь перед Чертом, назовешься, а пока ты Прыщ на петушиной жопе!

— Слышь, ты базар фильтруй! — попытался ерепениться прыщавый. — И беспредельничать кончай. Я вор, а не «шестерня» голимая, я к себе уважение требую…

Тут он осекся, потому что Черт рванул его за ухо и притянул так близко, что нос Прыща чуть ли не оказался у него во рту. Глаза у Черта-Червленого-Червивого были точно ненормальные. Он оскалился, и по желтым клыкам потекла слюна. Даже волосы на голове как будто дыбом встали, или настоящие чертячьи рожки их так подняли…

— Ты что, падаль навозная? Не понял, кто я? На, смотри! — рука Черта скользнула по пуговицам рубашки сверху вниз — как по баяну. Но вместо музыки обнажилась костлявая грудь.

Задыхаясь от вони изо рта Черта, Прыщ с ужасом смотрел на страшный шрам, который шел от самой шеи и исчезал где-то внизу. Таких не бывает у живых людей. Когда-то давно, еще до первой ходки, пришлось ему забирать дружка из морга. Там он и видел такие шрамы. Все туловище синего жмурика рассекал вдоль точно такой вот шов, грубо и редко стянутый нитками, от чего он напоминал край вареника.

— Еще слово вякнешь, и у тебя такой же будет! — злобно выдохнул прямо в лицо Черт.

— Ты че, в натуре! — засуетился Прыщ. — Я ничего. Че тебе от меня надо-то?

— Вот так и дыши! — ухмыльнулся Черт и застегнул рубашку. — Я тут решил пожить. Мне такие, как ты, нужны для дел крупных. Шестерок надо подобрать, пристяжь… Интерес у меня тут. Да ты не ссы, я режу только сук и мусоров. Правда, за гнилой базар тоже режу!

* * *

— Вон они, — показал глазами Прыщ. — Кабан посередке. Он у них теперь за главаря: Дылду недавно на катране зарезали, и Жору менты повязали. Слева Носач, справа Шарик, а сзади Бубна и Хрипатый. На дело пошли, не иначе… Они уже давно хаты бомбят…

— Дуй за ними, Прыщ, — приказал Черт. — А я малехо отстану…

Прыщ, которого коробило от его нового погоняла, не рискнул даже вздохом выдать своего нежелания. Ссориться с налетчиками себе дороже, только Черту перечить еще хуже…

В желтом свете фонарей целеустремленно мелькали пять теней. Они прошли заранее разведанным маршрутом, подошли к девятиэтажке, одна осталась снаружи, на «стреме», остальные нырнули в подъезд. Через несколько минут на третьем этаже треснуло стекло, сквозь открытую форточку донесся женский вскрик, невидимая рука задернула штору. Потом наступила многозначная зловещая тишина. Редкие прохожие не могли даже предположить, что за треснутым стеклом и плотной тканью происходит нечто противоестественное и ужасное.

Через сорок минут четверо бандитов вышли наружу. В руках у них были тяжелые сумки.

— Бабки нашли? — спросил «стремщик».

— Нашли! — Кабан был доволен. — Вот такой пресс! И рыжье, и камни. Наводку верную дали!

Все пятеро вошли в темную арку дома, их громкий топот отдавался от стен громким эхом. Но вдруг оборвался. Перед налетчиками стояла худая, почти черная в темноте фигура, с жесткими непослушными волосами, которые торчали вверх и на фоне слабо освещенного двора напоминали рожки. Как у черта. За спиной странного незнакомца маячил его напарник. Похоже, это был «наезд». И точно!