– И что?

– Ты нарочно испортила блузку.

– Я выстирала ее. Она была в корзине с грязным бельем, и я постирала ее вместе с остальной одеждой.

– Ее следовало стирать вручную. Об этом ясно сказано на ярлычке. Ты читать умеешь?

– Умею. – Трэлла протянула руку за полотенцем. – Интересно, ты всерьез ожидала, что я буду вручную стирать твои вещи, Агнес?

– Но ты же какие-то вещи стираешь руками!

Трэлла с минуту смотрела на нее, а затем затряслась в смехе.

– Ты неподражаема, Агнес.

Видя, что молодая хозяйка попросту потешается над ней, Агнес вспыхнула от злости. Ее тонкие скулы покрылись красными пятнами.

– Ты специально испортила мою блузку.

– Ну не совсем специально, – ответила та.

Агнес была в шоке. Она ошеломленно уставилась на юную нахалку. Перед глазами вдовы мысленно пронеслись все потери последних дней.

– Мои духи, – медленно прошептала она.

– Да уж, этот флакон оказался чертовски крепким.

– А пауки в ванной. Я думала, они заползли через открытое окно.

– Мне пришлось потратить немало времени, чтобы наловить целую кучу этих милейших насекомых.

– Бриллиантовые сережки! Ты специально засосала их пылесосом.

– Не надо разбрасывать ценные вещи где попало, – последовал нравоучительный совет.

– Как ты посмела! – Но что она могла сделать, памятуя об угрожающем предупреждении пасынка? – Как ты посмела!

– Это было не трудно. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда.

– Это мой дом.

– Только треть его.

– У меня есть права.

– Я не мешаю тебе жить в этом доме. Но я не обязана делать эту жизнь для тебя приятной.

– Я привлеку тебя к суду!

– За что? Пожалуйся судье, что я отказываюсь готовить тебе, стирать и убирать за тобой!

– Ты маленькая сучка!

– В твоих устах это звучит почти как комплимент.

– Я не потерплю этого!

– Я тоже. Я хочу, чтобы ты убралась из моего дома и из жизни Алана. – Эти слова были, видимо, ошибкой – ей не надо было упоминать имени мужа.

– Боишься, что он все еще принадлежит мне, а не тебе? И правильно боишься. Нам с Аланом было очень хорошо вместе, и он помнит об этом. Так что мне нет смысла уезжать отсюда. Через несколько месяцев ты станешь толстой и уродливой, как корова, а я буду здесь, рядом, и уж будь уверена, постараюсь, чтобы наш красавец чувствовал это.

Улыбка Агнес перешла в злобную ухмылку, едва женщина заметила, что ее ядовитые стрелы попали в цель.

– Для такого мужчины, как наш с тобой Алан, пироги и прочие кулинарные таланты – ерунда, они не заменят ему пустой постели. А уж кому, как не нам с тобой знать, милочка, какой наш любовник в постели.

С этими словами Агнес повернулась и вышла из кухни.

Трэлла нащупала за спиной стул и села. Тебе сейчас намеренно сделали больно. Нет, не по силам бороться с такой женщиной. Надо рассчитывать свои силы и силы противника.

Но если быть до конца честной, то ты изначально не права – тебе ненавистно даже ее имя, не говоря уже об их с Аланом былых отношениях. И при таком раскладе сил, что ты, Трэлла, делаешь? Дуреха! Сама как могла отдаляла от себя любимого человека. Пора искать путь назад, к прежним с ним отношениям.

Общая постель, конечно, еще не все. Но пока они спят раздельно, их брак – формальный акт. Супружество строится на доверии, а именно она дала понять Алану, что не доверяет ему. Как же сделать обратный ход к доверию?

Агнес тем временем унеслась прочь на своей машине. Размышляя, молодая хозяйка машинально кусала нижнюю губу. Мачеха способна продолжать свои шашни с пасынком. Мучительно думать, что она будет пытаться проникнуть в его спальню. Но и тут есть способ оставить ее с носом – желанное место рядом с Аланом будет занято. Занято ею, Трэллой, его законной женой.

А у Алана все было наперекосяк. За делами не поспеть. Есть от чего растеряться. Даже Монтана почувствовала слабину хозяина и сбросила его со своего мощного крупа, после чего сама мирно пришла в стойло, всем своим видом показывая, что ничего гадкого с ее стороны не было. Но Алану-то каково? Еще месяц такой жизни, и Монтана вообще прикончит его. Угрюмо оценивая свою жизнь, он вошел в кухню. В нос ударил аппетитный запах жареного мяса и свежего пирога. Он не мог пожаловаться на стряпню жены. Со времени женитьбы Алан ел куда лучше, чем когда-либо прежде. Но разве еда это главное?

Алан снял шляпу и повесил ее на крюк у двери, прежде чем подняться по лестнице на второй этаж. Они должны наконец как-то уладить свои отношения. Он не возражал дать Трэлле время – обвыкнуться в новом качестве. Но впереди должен был маячить конкретный смысл их совместного житья. Идут дни за днями, а они продолжают игру в молчанку. Чего она хочет? Все, что зависит от него лично, – он готов дать, пожалуйста. Знать бы, что ей надо…

Не задерживаясь в спальне, Алан прошел прямо в ванную и пустил такую горячую воду, какую только можно вытерпеть. Душевая сразу наполнилась жарким паром.

Обжигающие струи как бы вымывали усталость из костей. Чувствуя, как тело постепенно начинает расслабляться, Алан стал обдумывать предстоящий разговор с женой. Вспомнив, что Ибер советовала ему признаться Трэлле в любви, он посчитал совет правильным, но несвоевременным. Чего доброго подумает, что он говорит ей о любви, лишь бы затащить в постель.

Хмурясь, Алан выключил воду и вышел из-под душа. Протягивая руку за полотенцем, он вспомнил, что не видел машины Агнес. Добрый знак. Значит, они смогут поговорить с Трэллой сегодня за ужином. Алан вытерся насухо и вышел из ванной.

Прямо перед ним – лицом к лицу – стояла Трэлла с ворохом белья в руках. Она, конечно, слышала шум воды в ванной, но не предполагала, что Алан появится так скоро. Молодая женщина готовила себя к тому, как бы ловчее сказать о своем переселении в его спальню. Тщательно обдумала речь о собственной горькой ошибке, но вот чего никак не ожидала – встретить Алана, выходящим из ванной в чем мать родила.

Судорожно сглотнув, она смотрела во все глаза на великолепное мужское тело, не имея сил отвести взор от ослепительной наготы родного человека.

Под завораживающим взглядом ее зеленых глаз у Алана внутри что-то шевельнулось. Неужели он сейчас способен несмотря на усталость испытать сексуальное желание?

Оба растерялись. Оба тянулись друг к другу. Но что-то мешало открытости в отношениях.

– Надеюсь, ты перенесешь свои вещи… – И сказать-то толком ничего ковбой не может.

– Я уже переношу их… в твою комнату, – растерянно моргая, произнесла она.

– Очень хорошо. – Два коротких шага, и Алан очутился около жены. – Давно пора.