Если бы не темное давление на психику, идти было бы легко. Ростислав уже перестал прислушиваться к перестройке организма и удивляться происходившим в нем переменам. Он никогда не рефлексировал по поводу той или иной неудачи, поражения, отсутствия каких-либо удобств, неприятных открытий и непредвиденных жизненных осложнений. Хотя и радостные события не возводил в ранг абсолюта, зная, что радость проходит быстрее печали. Сначала он не верил в возможность лечения искалеченных конечностей, считая заявление Такэды рекламным трюком. Однако «операция» Будимира прошла успешно, рука восстановилась за считанные дни, и это событие потрясло Светлова, заставило отнестись к происходящему серьезно, а не как к волшебной игре наподобие компьютерной. Излечение Сеттутепом ноги он воспринял с изумлением, но уже более спокойно, без аффекта, осознав, что открывшаяся ему вселенная действительно намного сложней, удивительней и волшебней, чем он думал до сих пор.

Последние события, мгновенные переходы из одного мира в другой, из одного слоя-хрона Веера в соседний, встречи с необычными существами, свободно живущими в Веере, а не только в сказках, окончательно помогли освободиться ему от комплекса неполноценности и принять новую картину мироздания как реальность. Теперь он по-настоящему жаждал разобраться в войнах, потрясающих Веер-Шаданакар, как его называли те, кто имел к этому отношение, защитить юного мага, сына Сухова, и помочь ему довести свою миссию до конца. То есть по сути — избавить Веер от Зла. Под чьей маской оно бы ни пряталось.

Прошагав по дороге около десяти километров, Будимир свернул на восток, и скорость движения сразу упала. Издали поверхность сгоревшего торфяного поля, покрытого ровным белесоватым слоем тумана, казалась ровной, на самом же деле в ней было множество ям, в том числе скрытых спекшейся коркой почвы, поэтому приходилось лавировать и смотреть под ноги, чтобы не свалиться в глубокий колодец. Помогало обострившееся чутье, да и Будимир хорошо видел препятствия, так что в конце концов они преодолели край торфяника и вышли к болоту. Остановились отдохнуть, отряхивая ставшие до колен черно-рыжими от пыли штаны и ботинки.

— Кладбище навьев близко, — сказал Будимир.

Ростислав завертел головой и внезапно понял, что ряд серых конусов на горизонте, струящихся в мареве нагретого воздуха, которые он принял за горы, на самом деле представляет собой башни с плоскими вершинами.

— Такэда упоминал о Чертовом Кладбище, но вскользь. Что ты знаешь об этих башнях?

— Всего могильников тридцать шесть, в них замурованы навьи, воины Люцифера, сражавшиеся на его стороне еще до появления Великих игв. Это было очень давно, десять тысяч лет назад. Они проиграли битву с магами, защитниками Веера, и были заключены в могильники.

— Они были сильными воинами?

— Очень! Чего стоил один василиск, с которым довелось биться и отцу. Или Морок, князь Тьмы! Или Медуза Горгона!

— Значит, у нашей мифической Медузы тоже был реальный прототип?

Будимир кивнул.

— Елки-моталки! — сказал Ростислав. — Вот и не верь после этого сказкам. Все они — святая правда! А кого еще ты знаешь из навьев?

— Я не всех знаю, — с сожалением сказал мальчик. — Еще Ния, демона преисподней, Кривду, демона лжи и сглаза, и Пурима, демона кровавых жертвоприношений.

— Хорошенькая свора! — покачал головой Светлов. — Не дай бог встретиться с кем-нибудь из них! Нам непременно надо завернуть к этому Чертову Кладбищу?

— Можно и обойти, но потеряем время, дядя Слава. Дорога к Святым горам идет прямо через Кладбище. Дойдем до него и вызовем Вольха.

— Не хотел бы я столкнуться с Пуримом… но если ты гарантируешь мою безопасность, я соглашусь.

Будимир несмело улыбнулся. Рассмеялся и Светлов.

— Шучу. Пока что нам удается гулять по Шаданакару без особого шума и происшествий, да еще и союзников находить. Не робей, Дима, прорвемся.

Взявшись за руки, они зашагали к холмам, обходя болото и редкие оконца жидкой грязи. Вскоре начался лес, скрывший башни Чертова Кладбища. Он был невероятно стар, судя по гигантским замшелым стволам деревьев, грудам валежника и непроходимым зарослям дикой малины и крапивы. Встречались целые стада грибов, в большинстве своем неотличимых от земных, разве что в два-три раза крупнее. Собирать их путешественники не стали, придавленные зловещей атмосферой таинственного леса. Оба чувствовали, что их идиллическое путешествие по окраинам Святой Руси скоро кончится.

Снова набрели на болото, казавшееся бескрайним, с бездонными трясинами, замаскированными под веселые зеленые лужайки или мшаники с россыпями ягод — морошки и клюквы. Болото было мрачным, застывшим и странно тихим, и на нем почему-то росли деревья, такие же огромные, толстые, седые от древности, что и в обычном лесу. Возможно, его пришлось бы обходить изрядным крюком, но Будимир обнаружил тропу, пересекающую болото, с наваленными кое-где через трясины бревнами, и путешественники долго пробирались по этой тропе, проложенной неизвестно кем, неизвестно когда и неизвестно для чего.

Через два с лишним часа тропа уперлась в нечто удивительное, чему не сразу удалось подобрать определение.

Это был неглубокий, но широкий ров, покрытый изнутри сплошной ноздреватой коркой, а по краям застывший фестонами и ажурными выбросами синеватого, сизого, зеленоватого и пепельного оттенков. На дне рва, уходившего в обе стороны до горизонта, виднелась цепочка гигантских вдавлин, по форме напоминавших отпечатки копыт. Впечатление было такое, что здесь прошел какой-то великан, толкая впереди себя тележку с раскаленным колесом, и все, что попадало под колесо, сгорало и плавилось, застывая причудливыми фестончатыми узорами.

Но это было еще не все.

Лес с обеих сторон рва тоже претерпел необычную трансформацию. Деревья потеряли четкую форму, расплылись, изогнулись, искривились, стали похожими на обгоревшие декорации к жуткому спектаклю. Многие из них стали плоскими и перекрученными, многие просвечивали насквозь, превратились в дырчато-кисейные желоба и трубы. Смотреть на этот парад уродливых форм было неприятно.

— Вот это паноптикум! — вполголоса заметил Ростислав. — Тебе не кажется, что здесь проехал кто-то большой и горячий?

— Не проехал — прошел, — уточнил Будимир. — Боюсь, это след навья. Еще кто-то из них вырвался на волю. Ров ведет прямо к Чертову Кладбищу. Если пойдем по нему, доберемся быстрее.

— А неопасно? Вдруг ров заминирован. Будимир улыбнулся.

— Нет, это просто давний след, никто его не минировал.

— Я имел в виду магические капканы и заклятия.

— Мы их обнаружим заранее, если они есть.

— Тогда пошли по этому «шоссе», оно действительно ровнее, чем дорога по болоту.

Двинулись по дну рва, обходя оплывшие отпечатки «лошадиных копыт» диаметром в два метра. Ров был пропитан запахом застарелого ужаса, запахом тоски и страха, создающим ощущение чьего-то незримого присутствия. Этот запах проникал в душу, раздражал, заставлял оглядываться и не выпускать из рук оружие. Однако путешественники терпели, молча отбивались от колдовской «радиоактивности» рва и вскоре привыкли к ней, как к обычной непогоде.