— Ничего себе: отомстить! Скорее нас всех подставить! — гневно выкрикнула Татьяна.

— Да, — не стала отпираться Валентина, — со стороны выглядит, что я вас подставила. Но я надеялась, что в милиции в конце концов разберутся…

— Ни на что ты не надеялась, — презрительно бросила Татьяна. — Ты просто себя из-под подозрения выводила.

Валентина Георгиевна с вызовом взглянула на Садовникову и произнесла:

— В любом случае оправдываться перед тобой я не буду.

— Конечно, ты нас подставила! — повторила Татьяна. — Специально так подстроила, что мы, все три, во время убийства в салоне оказались!

— Хочешь — считай так. Но подумай: я ведь Полину не просто убила. Я ее — уничтожила. Вместе со всей ее распрекраснейшей репутацией. Теперь все знают, что она была за человек, только об этом и говорят. В «Ясперс» из милиции приходили, твоими, Таня, мотивами интересовались, подробно расспрашивали про ту Полинину подставу. И про то, как она деньги у тебя, Анаит, вымогала — последние деньги! — тоже теперь все известно. И как Полина сестру из дома вышвырнула, люди опять же знают. Поэтому нет больше замечательного человека и специалиста Полины Вершининой, а есть… Есть просто сволочь. Мертвая, правда.

— Спасибо, конечно, Валя, за твою справедливость, — пробормотала Татьяна, — но только меня, твоими стараниями, едва в убийстве не обвинили. И Анаит — тоже. И Яну.

И натолкнулась на царственное:

— Я приношу тебе свои извинения. Врать не буду: мне действительно хотелось остаться вне подозрений. Кому охота в тюрьму? Но раз уж не вышло — скрываться я не собираюсь. Пожалуйста. Звоните. Вызывайте милицию. Рассказывайте. Я, чего хотела, добилась. Полина — мертва. И главное — от ее репутации остались одни лохмотья.

— А сын? — тихо произнесла Таня.

— А что сын… — горько вздохнула женщина. — Останется с отцом.

— Расскажите, как вам удалось незамеченной проникнуть в кабинет косметолога? — бросил отчим. — Ведь на видеопленке вас не было…

— На видеопленке того дня, когда произошло убийство, — нет, — усмехнулась секретарша. — Потому что я специально взяла отгул — и пришла в салон накануне. К Генриху, на массаж, на последнее возможное время, на двадцать один час. Уже почти никого не было, ни клиентов, ни мастеров, администраторша тоже домой собиралась, поэтому ничего не стоило незамеченной пробраться в кабинет косметолога. А к нему, вы, наверно, не знаете, еще одна комнатка примыкает, крошечная, в ней коробки и всякий хлам, никто туда и не заходит никогда. Я провела в ней не самые, конечно, счастливые сутки в жизни — но дело того стоило. А уж когда я поняла, что мой план полностью получился, меня и вовсе такой восторг охватил!.. Я ведь все очень точно рассчитала. Убила Полину буквально за две минуты до того, как в кабинет ее сестра вошла. И слышала, как Яна ее проклинает… — Женщина едва ли не с гордостью взглянула на гостей. — Не зря секретарем работаю, умею планировать.

Таню передернуло. Ходасевич же спокойно спросил:

— Как вошли в комнату — я понял. А как вам удалось выйти?

— Еще проще, — усмехнулась Валентина Георгиевна. — В каморке, где я пряталась, есть окошко. Вполне нормальных размеров. И выходит оно в глухой тупик. Так что я с удовольствием послушала, как Яна осыпает свою сестру проклятиями… А потом — спокойно покинула салон.

Таня и Валерий Петрович молчали. У Тани в голове билось: «А ведь мне совсем плевать на Полину! А вот эту женщину я понимаю…»

И тут вдруг Анаит тихонько произнесла:

— Валентина Георгиевна… А что вы Полине перед смертью сказали? Вы объяснили, за что ее убиваете?

— Да, — кивнула секретарша. — Я сказала ей, что знаю: она украла чужого ребенка. А Полина ответила: ты, мол, меня не шантажируй. Все равно ничего не докажешь. Ну, я и не стала доказывать. Просто размахнулась — и ударила.

Секретарша закурила новую сигарету и с вызовом обратилась к своим гостям:

— Ну, так чего мы ждем? Я во всем призналась. Звоните. Вызывайте ментов.

— Я этого делать не буду, — пожала плечами Таня.

— И я не буду, — согласилась Анаит.

А Валерий Петрович лишь еле уловимо дернул плечом и произнес:

— Мы не смеем вас судить, Валентина. Мы просто — как та медсестра в роддоме — пока что промолчим. А что будет дальше — дело вашей совести. Мужчине я в таком случае протянул бы пистолет с одним патроном.

— Купи свинины. Тридцать килограммов. Парной. Нужна очень быстро. Действуй.

Ну и задачка: под самый-то Новый год. В магазинах сейчас полный дурдом — даже в самых навороченных супермаркетах толпы народа, и продавцы хамят вполне в духе сельпо. Утром Лесю уже грозились уволить — из-за того, что ей хлеба с отрубями купить не удалось, с обычным ржаным вернулась. А уж мясо — тем более парное, да под вечер, она точно нигде не найдет.

Так что только и оставалось сесть в машину и попросить шофера:

— На водохранилище меня отвези.

Водитель, чудик Владик, — как и она сама, не москвич, поэтому сочувствовать пока не разучился, — спросил тревожно:

— К проруби, что ли, послали? Рыбу ловить?!

— В прорубь, — кивнула Леся. — Только не ловить. Сама утопиться хочу. От такой-то жизни…

Впрочем, Лесю сразу предупредили: на легкую жизнь в особняке Кремневых можно не рассчитывать.

— Хоть и обидно, деточка, а примирись сразу, — сказала ей тогда пожилая менеджерша из агентства по трудоустройству. — Твои амбиции, знания и планы на жизнь там никого интересовать не будут. В университет собираешься? А потом — свою фирму открыть?! Забудь, ласточка. Держи свои мечты при себе, а лучше вообще их из головы выброси… И на работе помни одно: они — баре. Ты — прислуга. И задача твоя — выполнять буржуйские прихоти. Четко, полно и по первому свистку. А не то — мигом вышвырнут.

М-да уж, тухловатая перспективка. Но иных вариантов у нее не было.

Леся тогда только что провалилась в университет. Что грустно, студбилет престижного вуза был совсем рядом, почти подмигивал — единственного балла не хватило. Когда пошла на апелляцию, ее даже не поняли:

— А что вы, девушка, так переживаете?

К нам обычно с двойками приходят. А у вac две четверки, пятерка и тройка. Вполне достойный результат. Спокойно поступаете на контрактной основе, а после первого курса, бог даст, и на бесплатное переведетесь.

И поди объясни беспроблемным московским профессорам, что контрактное отделение (целых пять тысяч долларов за год!) — это только для всяких столичных штучек с богатыми предками не проблема. А для нее, как и для мамы, терапевта из городской поликлиники славного города Томска, такая сумма абсолютно неподъемна. Мамочка, правда, предложила поменять их «хрущобу»-«двушку» на комнату в коммуналке с доплатой, — чтоб только дочка в милом сердцу универе училась, но Леся отказалась. Категорически.