Он оказался прав. Хлое это не понравилось. Но и не убило.

— Я же говорил, тебе не понравится.

— Ты чего-то не договариваешь. Типичный образец ЧЕГО?

Крис тяжело вздохнул.

— Понимаешь, у меня хорошие сотрудники. Их много, и у каждого есть свой конек. Полли ди Маджо может заниматься только рокерами, а потому сама уже немножко Дженис Джоплин. Том — психолог. Даже когда он ведет важные переговоры, то ухитряется впихнуть туда психологические тесты. Эбби — сущий ангел и работоспособна до чертиков. Поппи идеально ухаживает за любыми растениями. Сара Монро способна осадить любого недовольного клиента и соблазнить любого несговорчивого. Они превосходны, каждый в своем деле, но попробуй заставить Полли заниматься бумажной работой, Саре дай ухаживать за растениями, а Тому поручи осадить несговорчивого клиента. Все рухнет. Нам давно уже нужен совсем другой человек. Точнее, другая сотрудница. Та, в которой нет перехлестов в одну сторону. Спокойная. Уравновешенная. Красивая. Вызывающая расположение одним своим видом. Искренне готовая помочь. При этом хозяйственная, в меру романтичная, любящая читать романы и стихи. Короче — женщина.

— Ну и что дальше? Что он скрывает?

— Ну и то. Я не зря зову тебя Открытием. Я никому зря не даю прозвища.

Она кивнула, опустила голову и тихо промолвила:

— Но я не обычная. Я встаю под звуки колоколов, хочу научиться летать и… И я влюблена.

Крис замер, при этом на лице его появилось такое смешное выражение, что Хлоя, исподтишка наблюдавшая за ним, не удержалась и фыркнула.

— Расслабься, Крис. Я влюблена в Париж. О, вот и завтрак.

И они принялись поглощать яичницу и бекон, джем и булочки, сыр и йогурт, кофе и сок, и делали это очень тщательно, чтобы не смотреть друг на друга и не выдать боли, плескавшейся в глазах карих… глазах зеленых…

Крис купил ей путеводитель по Парижу, и они снова отправились бродить по городу, только теперь заходили к музеи и дворцы, галереи и выставочные залы.

— Хочешь, купим портативную видеокамеру?

— Нет. Я хочу все это запомнить. Впитать в себя. Так лучше. А с камерой мне придется все время смотреть в объектив и заботиться о фокусе. Но спасибо за предложение.

— Оригиналка!

— Нет. Я — обычная.

— Лучше бы я тебе этого не говорил.

— Прощаю.

— Спасибо.

Когда они окончательно вымотались от пешей прогулки, Крис купил билеты на речной трамвайчик. Они медленно скользили по спокойной мутной поверхности Сены, любуясь проплывавшим мимо них Парижем, и неспешно разговаривали. Хлоя старалась не думать о неприятном. Просто наслаждалась тем, что они рядом.

— Крис?

— Да?

— Расскажи, как ты занялся пиаром. Что для тебя это значит. Почему это тебе интересно?

— О нет. Сегодня у нас отдых. У меня каникулы. А если тебе действительно хочется это знать, то завтра на переговорах ты все услышишь. Я собираюсь выложить на стол свое жизненное кредо.

— Ты хочешь, чтобы я пришла?

Крис посмотрел на нее со странным выражением.

— Я без тебя просто не смогу говорить.

Она ему не поверила, конечно. Но его слова согрели душу и сердце. Потом Крис обнял ее за плечи и легонько потерся щекой о пушистые колечки, выбившиеся из хвоста.

— Считается, что пиар — дело мужское. Ты сама это поймешь завтра. Там будет не так много женщин.

— Что ж, придется украсить собой ваше сборище.

Она отвернулась, чтобы Крис не увидел выражение ее лица.

Он был рядом. Держал ее за руку. Прикасался к ней. Говорил с ней.

И все же он был далеко. На другой планете. В другом измерении.

Он любил ее сегодня ночью. Он сделал ее женщиной. Он выполнил свое обещание, даже пошел дальше. Она заснула на его груди.

Но он был не с ней. Утро ее новой жизни яркими солнечными лучами высветило ужасающую и простую истину — Крис Лэнгтон отдаляется от нее. Осторожными маленькими шажками, стараясь не напугать и не обидеть Хлою Чимниз, он уходит, возвращается в свой мир, и в этом мире ей нет места.

Она не знала причины. Крис не выглядел смущенным, его вообще вряд ли что-то могло смутить.

Ответ пришел сам.

Он не хотел этого делать. Но сделал. Он обещал то, к чему совсем не стремился. Да еще и причинил ей боль.

Именно эти два обстоятельства заставляют его самолюбие страдать, и за это он никогда не простит Хлою Чимниз.

Они будут болтать и смеяться, но между ними уже легло отчуждение, и с каждой минутой эта пропасть будет расти.

Будь оно все проклято.

День упал за горизонт, и новая теплая ночь вытащила Париж на ярко освещенные улицы. Хлоя и Крис неслись к концу своего сумасшедшего уикенда.

Ночной клуб был очень хорош. Прежде всего тем, что из-за громкой музыки разговаривать было невозможно, а разговаривать к вечеру стало совсем трудно. Она заметила это в одном из кафе. Крис отвечал невпопад, неохотно, вяло, а взгляд его все чаще становился отсутствующим и мрачным. Он словно тяготился присутствием Хлои, и от этого ей было больно.

Поэтому Хлоя-Бабочка плясала и хохотала, заводила толпу и веселилась до упаду, ибо сказано мудрым: если слезы душат тебя, смейся во все горло.

Под утро они вернулись в отель. Ноги у Хлои гудели, все тело болело, а в голове поселилась одна безумная и навязчивая мысль.

Сегодня последняя ночь. Последняя в жизни. Завтра утром все закончится. Сказка. Сон. Счастье. И начнется что-то иное, новое, несомненно интересное — но без Криса. И потому сегодня, в эти последние часы перед разлукой, она будет ласкать его и принимать его ласки, не так, как прошлой ночью, совсем иначе.

Она запомнит его. Запах теплой кожи. Силу, которая окружает его теплым сияющим ореолом. Уверенную крепость рук. Тяжесть тела.

Думая обо всем этом, сгорая в огне собственных мыслей, она была рада, что он не стал зажигать свет, когда они вошли в номер. Голос Криса прозвучал тихо-тихо, как дуновение ветра…

— Хлоя…

Ну же! Отнеси меня и спальню. Возьми меня. Обними. Измучай меня своими ласками. Подари мне последнюю ночь.

— Хлоя, я хотел сказать… Странная штука с этой девственностью… Мне надо было думать, прежде чем говорить.

Она не могла ответить, потому что сгорала от желания. Почему он не обнимает ее?

— Знаешь, я думаю, ты напрасно считала свою невинность трагедией.

Она застыла. Замерзла. И устала.

— Я все вспоминаю твои слова. О бойфрендах, о том, как они с тобой… а ты с ними… Ничего не надо было менять. Ты такая, какая есть. Так и должно было быть. Прости. Я не должен был говорить это сейчас, но… я не могу. Спокойной ночи.