Речь идет о путеводителях, ориентированных на туристов и просто любопытствующих читателей. Оказываются полезными сотни фотографий большого формата, разложенные по альбомам в твердых серых обложках с металлическими уголками: виды памятников и произведений искусства, классифицированных по городам. На этот раз Венеция не забыта: два альбома с фотографиями, сделанными знаменитыми фотографами Алинари и Найя, посвящены этому городу и его музеям. Фотографии с маркой Найи, должно быть, были приобретены до окончательного закрытия его предприятия в 1918 году. Шедевры Тициана и Корреджо, довольно неожиданные фотографии, например, марионеток XVIII века, хранящиеся в Национальном музее, или серия деталей мозаик и эмалей из базилики Сан Марко и Торчелло.

Верона и Падуя тоже входят в число любимых городов кутюрье. «Ад» Орканья, классический вид улиц Пизы, значительное собрание фресок Гоццоли, сегодня утраченных, представляют, возможно, меньшую художественную ценность, но зато в полной мере передают атмосферу жизни в тосканских городах конца XV века. Здесь тоже многочисленные детали составляют единый выразительный ансамбль образов. В альбоме «Разнообразная Италия» внимание привлекает портрет герцогини Галльеры Пикассо (вероятно, далекого предка испанского художника) – самой преданной жительницы Генуи, завещавшей городу Галерею Бриньоле-Сале[168].

В альбоме, посвященном Болонье, акцент делается на портретах Гвидо Рени, что немного удивит читателя, ожидавшего увидеть лишь изображения церквей.

Выбор произведений Рембрандта и Ван Дейка в томе под названием «Амстердам» подтверждает склонность Жанны Ланвен к картинам, изображающим человеческую фигуру: к поясным портретам и в полный рост. Очевидно, именно эта форма портрета больше всего помогает при создании эскизов костюма, особенно где изображены мельчайшие детали, фактура ткани, складки, рюши и отделка, как, например, Морельсе[169]. В этом томе собраны оттиски марки мюнхенского ателье Брухман, видимо, Жанна не приобрела их во время путешествия в Амстердам, а заказала по каталогу из своего парижского кабинета.

С трудом верится, что почтовые открытки, сотни маленьких альбомов с фотографиями, занимающие не одну полку, были приобретены непосредственно в музеях и что Жанна настолько радела о благосостоянии продавцов сувениров и каждое путешествие посвящала обходу лавочек для туристов.

он стал одним из 42 дворцов Генуи, внесенных в список объектов Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО как «Палацци дей Ролли». Дворец был построен по проекту архитектора Пьетро Антонио Корради между 1671 и 1677 г. по указанию Родольфо и Джо Франческо Бриньоле-Сале. До 1874 г. он оставался во владении этого семейства, пока Мария Бриньоле-Сале, герцогиня Галльера, не завещала его народу Генуи, с тем чтобы «увеличить художественное великолепие города». Так Палаццо Россо стал муниципальной собственностью и был превращен в галерею. Вместе с Палаццо Бьянко и Палаццо Дориа Турси он составляет часть музейного комплекса на виа Гарибальди, в котором хранятся произведения искусства, собранные семейством Бриньоле-Сале.

В отличие от фотографий, почти все открытки напечатаны в цвете. Их классификация тоже другая: основной критерий – иконографический. При этом в коллекции встречаются разные забавные неожиданности, например среди сплошных Мадонн с младенцами вдруг видим картинку с телохранителями и шотландскими гвардейцами в медалях.

В нескольких отдельных альбомах, обложка которых спереди и сзади покрыта великолепной вышивкой, хранятся разрозненные или маленькими сериями картинки и эстампы, копии неизвестных гравюр и фотографий. Эта часть завершает ее воображаемый музей, огромное хранилище форм, цветов и образов. Именно эта невероятная коллекция, а не только картинки из модных журналов, которые предлагались клиентам, помогала Жанне находить новые идеи для своих моделей.

Но она была далека от того, чтобы воспроизводить чужие образы, она стремилась к созданию собственных, что подчеркивала в середине 1920-х годов: «Стиль Ланвен – это сочетание очень разных, каждый по-своему прекрасных, стилей и эпох: античная простота и вычурные безделушки Второй империи, чистота и ясность туземного искусства, венецианское великолепие, кокетливый стиль Помпадур и старомодное очарование 1830-х. Тысячи разнообразных деталей, словно компоненты волшебного эликсира в колдовском тигеле, сливаются воедино, чтобы родился новый “стиль”»[170].

Библиотеку Жанны Ланвен, как профессиональное подспорье, не надо сравнивать с фондами, собранными Жаком Дусе, которые он передал государству в 1918 году, под названием «Библиотека искусства и археологии»[171]. Эта коллекция сделала его имя известным не только в мире шелка и шифона, но и в академических кругах, стяжав ему славу интеллектуала и филантропа. В отличие от Дусе, Жанна вовсе не стремилась привлечь всеобщее внимание к своей библиотеке на улице Фобур Сент-Оноре. Ей было достаточно, что в ее собрании встречаются редкие издания в прекрасном состоянии, пусть и наряду с теми, что представляют для библиофила малую ценность, например неполные собрания сочинений или труды, где отсутствует часть текста. В знаменитой «Естественной истории» Бюффона недоставало большей части прекрасных офортов Мартина.

Если сравнивать отношение Пуаре к музейным ценностям с документальной дотошностью Жанны, можно найти интересные точки пересечения. В 1930 году Пуаре рассказал в своих мемуарах, что ему пришло в голову, будучи в зените славы, обратиться за вдохновением к античному искусству, живописи и кустарным ремеслам, ко всему, что случайным образом стало его культурным фоном. Во время путешествия в Лондон в 1910 году, где он работал над костюмами для одной оперетты, ему представился случай побывать в музее Кенсингтонского дворца. Коллекции по индийскому искусству глубоко восхитили его: «Здесь находились ценнейшие труды по обычаям и искусству Индии. Но особенно меня восхитила коллекция тюрбанов. Были показаны разнообразные способы завязывать и крепить тюрбан на голове. Я не мог не дивиться разнообразию их форм, таких точных и изящных. Маленький тюрбан сипаев, часть ткани которого небрежно перекинута через плечо; огромные тюрбаны раджей, украшенные султанами и драгоценностями. Я тут же попросил у хранителя разрешения поработать с этими великолепными экспонатами и даже добился позволения снять их с витрин и погладить.

Я телеграфировал в Париж одному из своих модельеров и заразил ее своим восторгом: она провела в музее восемь дней, копируя модели. Через несколько недель мы сделали тюрбаны самым модным головным убором в Париже»[172].