– Врага не видно? – спросил я у их командира.

– Нет, господин.

Я отпустил их и направился дальше. Час спустя я уже оказался в объятиях Галлии, роняющей слезы радости и слушающей мои уверения, что я ее люблю и никогда больше не покину. Было так хорошо снова увидеть ее, а также Годарза, Гафарна, Нергала, Буребисту и Диану. Даже безумная Руби чуть улыбнулась мне. Годарз сообщил, что через два дня мы выдвинемся в Кампанию, а Нергал сказал, что выслал патрули охранения на пятьдесят миль вперед.

– Пока что, принц, мы не встретили никаких римлян.

Позднее я отправился вместе с Галлией навестить Спартака. Я нашел его в поле, где он тренировался с мечом. Увидев меня, он оставил свое занятие, и мы обнялись.

– Стало быть, не захотел становиться римлянином?

– Нет, господин. Но мне необходимо поговорить с тобой о важных делах.

Мы пошли назад в его шатер, где обнаружили сияющую Клавдию. Она чинила одну из его туник. Мы обнялись, и я заметил, что беременность очень ей идет.

– А Галлии очень идет, что ты снова с ней, – улыбнулась она. – Больше не оставляй ее.

– Не оставлю, госпожа.

Спартак попросил меня подождать в шатре, пока он соберет остальных членов военного совета, и оставил меня с Галлией и Клавдией.

– Как тебе понравился Рим, Пакор? – спросила Клавдия.

– Он не похож ни на один город, какие я видел раньше. Огромный и подавляющий.

– А Хатра не такая большая? – спросила Галлия.

Я взял ее за руку.

– Не такая. Сказать по правде, она могла бы несколько раз уместиться в Риме.

Через полчаса Спартак вернулся вместе с Акмоном, Кастом, Ганником и Афранием. Каст крепко хлопнул меня по спине.

– Тут прошел слух, что ты вступил в ряды девственниц-весталок, но я сказал, что ты слишком неуклюж и уродлив для них.

– И, несомненно, не сохранил невинность, – добавил Акмон, отчего Галлия покраснела.

Когда мы все расселись и пригубили вина, я рассказал им о своей встрече и беседе с Крассом.

– Он богат, это верно. Слухи о его жадности ходят по всей Италии, – заметил Спартак. – Я говорил с Годарзом, пока тебя не было, и он точно слышал о Марке Лицинии Крассе. И о его репутации.

– Он сказал мне, что в дополнение к войску, которое он сейчас собирает, еще одно войско вот-вот высадится в Брундизии, а третье идет из Испании.

Акмон посмотрел на меня:

– Как думаешь, может, он просто пытался напугать тебя своей мощью?

– Отчасти да. Но он также передал со мной послание тебе, мой господин.

Спартак кивнул:

– О том, что война может закончиться только одним – они нас окружат и перережут.

– Да. Откуда ты узнал?

– Это единственно возможная судьба для всех восставших рабов. Именно поэтому он хотел говорить только с тобой. Ты принц царской крови, а мы для него хуже, чем грязные животные. Гордость не позволяет ни одному римлянину разговаривать с рабом на равных.

– Есть и еще одна вещь, – сказал я.

Все глаза обратились ко мне. Я отпил еще вина.

– Он предложил мне свободный и безопасный выезд из Италии и возвращение в Хатру, – я посмотрел на Галлию. – Вместе с Галлией.

Выражение лица Спартака не изменилось.

– Так почему ты все еще здесь?

– Потому что все вы – мои друзья, и я вас не покину. Не могу же я вернуться в Хатру, бросив своих друзей! Именно так я и сказал Крассу.

– Честь не позволяет тебе покинуть наше войско, не так ли? – тон Акмона был насмешливый, но я также заметил в его голосе нотку восхищения.

– И это тоже.

– Ну, что ж, – сказал Спартак, – значит, как представляется, Хатре придется еще некоторое время подождать твоего возвращения.

Красс держал слово. Нам потребовалось три месяца, чтобы дойти до Регия, расположенного на самом «носке» итальянского «сапога», двигаясь по Виа Анния, Анниевой дороге. Поход оказался нетрудным, но войско, собранное Крассом в Риме, все время кусало нас за пятки, прямо как собака, и несколько раз нам приходилось останавливаться и перестраиваться из походного порядка в боевой. Мы без труда отбили всех попытки римлян атаковать нас, но так и не смогли от них оторваться, а Спартак не хотел рисковать и ввязываться в серьезный бой, опасаясь другого римского войска, идущего со стороны Брундизия. Маневры Красса диктовали ему именно такую стратегию, хотя сам он этого еще не понимал.

– Мы ведь даже не знаем, высадились ли в Брундизии какие-нибудь вражеские войска, – сказал я ему.

День выдался облачный и влажный. Спартак, как обычно, шагал пешком, хотя и настоял, чтобы Клавдия, раз уж она беременна, ехала в повозке. Эту двухколесную конструкцию тащил упрямый мул со скверным характером, и Спартаку приходилось все время контролировать его, не выпуская из рук вожжи.

– Да, я помню об этом, но если нам удастся держаться впереди Красса, я рассчитываю за месяц перевезти войско через пролив в Сицилию, а там нам не придется ни с кем драться. Как только мы окажемся в Сицилии, римлянам будет чрезвычайно трудно на нас напасть.

– Но мы ведь не сможем переплыть Мессинский пролив! – буркнул Акмон, чье плохое настроение как нельзя больше соответствовало скверной погоде.

– Там ведь две мили? – сказал Спартак. – Думаю, что смогу проплыть такое расстояние. А как ты, Пакор?

Я был в шоке.

– Проплыть?! Через морской пролив?! Ты это серьезно?

Спартак улыбнулся.

– Ну, Акмона-то я еще могу заставить поплавать. А остальные переправятся на кораблях.

– На кораблях? – Акмона не так легко было убедить. – А где ты возьмешь корабли?

– У сицилийских пиратов, мой друг. У них полно кораблей, а у нас полно римского золота и серебра. Если мы им заплатим, они нас перевезут.

– Они могут нас предать, – сказал я. – Таким людям нельзя доверять.

– К сожалению, – ответил Спартак, – у нас нет особого выбора. Когда войско решило, что нам не следует покидать Италию, Сицилия осталась единственным приемлемым вариантом, а чтобы попасть туда, нам нужно переправиться через Мессинский пролив. И пираты – единственные, у кого есть средства нас туда перебросить. Альтернативный вариант – остаться в Италии, а я верю словам Красса, что римляне этого не потерпят.

– Значит, обратимся к сицилийцам, – заключил Акмон.

Войско двигалось неспешно, поскольку каждый день нам требовалось по три часа, чтобы сняться с лагеря, сложив все пожитки и сняв частокол, а потом еще три в конце дня, чтобы снова обустроиться. Но, поскольку римляне преследовали нас по пятам, было бы слишком большим риском устраиваться на ночь без оборонительного частокола. И вот каждый вечер тысячи воинов со всем своим снаряжением, все гражданские попутчики и тысячи животных собирались под защиту свеженасыпанного земляного вала и вбитых в него острых кольев. Даже мои конники ночевали в пределах лагеря, так что мы тоже стали специалистами в обращении с киркой и лопатой.