Таким образом, у каждой семьи был свой бог, свой алтарь и свой глава. Во время посещения Аттики Павсаний[90]нашел в небольших местечках древние предания, которые поведали ему, что в каждом местечке был свой царь еще до того времени, когда в Афинах правил Кекропс.

Не было ли это воспоминанием о тех далеких временах, когда огромная патриархальная семья, подобная кельтскому клану, имела наследственного главу, являвшегося одновременно жрецом и судьей? Около сотни небольших обществ обособленно жили в стране, не связанные ни религиозными, ни политическими обязательствами, имея собственную территорию, часто воюя между собой и существуя настолько обособленно, что даже не всегда разрешался брак между членами разных семей.

Но то ли необходимость, то ли чувства сблизили их. Незаметно они стали объединяться в группы по четыре, пять или шесть семей. Так, в преданиях мы находим сведения о том, что четыре местечка на Марафонской равнине объединились, чтобы вместе поклоняться Аполлону Дельфийскому; жители Пирея, Фалера и двух соседних городов с самоуправлением объединились и построили храм Геркулесу. С течением времени эта сотня маленьких государств превратилась в двенадцать федераций. Согласно преданию, благодаря усилиям Кекропса произошел переход от патриархального семейного общества к более крупному обществу; это надо понимать так, что переход завершился в эпоху его царствования, то есть к XVI веку до н. э. Впрочем, мы знаем, что Кекропс правил только одним из двенадцати союзов, который впоследствии стал Афинами; остальные одиннадцать были полностью независимы; у каждого из них был свой бог-покровитель, свой алтарь, свой священный огонь и свой глава.

На протяжении нескольких столетий постепенно росло влияние Кекропидов. Сохранилось воспоминание о кровавой борьбе этого периода между Кекропидами и Евмолпидами из Элевсины, в результате которой последние подчинились, оговорив себе право сохранения наследственного жречества. Были, безусловно, и другие войны, и другие завоевания, о которых не сохранилось воспоминаний. Город, основанный Кекропсом на скале и получивший название по имени главной богини – Афины, постепенно достиг главенствующего положения. Затем появился Тесей, наследник Кекропидов. Все предания единодушно утверждают, что он объединил двенадцать союзов-общин в один город. Ему действительно удалось заставить всю Аттику принять культ афинской Паллады, и с тех пор вся страна стала сообща совершать жертвоприношения на Панафинейском празднике. До Тесея у каждого города был свой священный огонь и свой пританей[91], но он захотел сделать афинский пританей религиозным центром всей Аттики.

Итак, Тесей объединил всю Аттику вокруг Афин. В религиозном отношении каждая область сохранила свой древний культ, но одновременно приняла общий для всех культ. В политическом отношении все сохранили своих глав, судей, право на собрания, но теперь над этими местными органами управления находилось центральное правительство города[92].

Из преданий и воспоминаний, с особой тщательностью хранимых в Афинах, вытекают две, как нам кажется, очевидные истины: первая – что город был союзом групп, сложившихся раньше появления города; вторая – что общество развивалось с той же скоростью, с какой расширялась сфера религиозных верований. Трудно сказать, был ли религиозный прогресс причиной социального прогресса, но не вызывает никаких сомнений, что они начались одновременно и в полном согласии друг с другом.

Не следует упускать из виду чрезмерную трудность, которая в первобытные времена возникала при формировании обществ. Сложно установить социальную связь между людьми столь разными, до такой степени свободными и настолько непостоянными. Для того чтобы заставить их жить по общим законам, ввести заповеди и внушить повиновение, заставить подчинить страсти разуму, ставить общественное выше личного, требовалось, без сомнения, нечто более сильное, чем физическая сила, более надежное, чем философская теория, более крепкое, чем договор, – нечто, что запало бы им в сердца и имело над ними власть.

Такой силой обладает вера. Ничто не обладает большей властью над душой, чем вера. Вера – продукт разума, и мы не в состоянии изменить ее по своему желанию. Она наше создание, но мы не знаем этого и считаем ее божественной. Она действие нашей силы, и она сильнее нас. Она в нас самих, она никогда не покидает нас, говорит с нами всякую минуту. Если она велит повиноваться, мы повинуемся; если она предписывает нам обязанности, мы подчиняемся. Человек может покорить природу, но он подвластен своей мысли.

Древние верования приказали человеку чтить предков; культ предков собрал семью вокруг алтаря. Так возникла первая религия, первые молитвы, первые представления о долге, первые понятия о нравственности. Отсюда и установление права собственности и порядка наследования. Отсюда, наконец, все частное право, все законы домашней организации. С ростом верований изменялись формы человеческого общества. По мере того как люди начинали понимать, что у них есть общие боги, они стали объединяться в более крупные группы. Правила, принятые в семье, позже были успешно использованы во фратрии, трибе и городе.