Миновал ноябрь: речь в честь Леопольда III, короля Бельгии, прошла хорошо. Короля явно расстроило происшествие во время церемонии по случаю Дня поминовения у Кенотафа, когда бывший солдат, сбежавший из психиатрической больницы, прервал двухминутное молчание криком: «Все это — лицемерие».

Когда Лог встретился с королем 23 ноября, они долго обсуждали Рождество, и король признался, что все еще не пришел к определенному решению. Одно все же было ясно: если даже в конце концов он и выступит с обращением, это не следует рассматривать как восстановление ежегодной традиции. Лог не осуждал его, и решение намечено было принять на следующей неделе. «Он отправляется в Сандрингем, а потом в графство Корнуолл и обдумает это по дороге, — записал Лог. — Мне кажется, было бы хорошо сделать небольшое обращение по радио в это Рождество, но, конечно, не ежегодно».

Несмотря на оставшийся нерешенным вопрос, король был в беззаботном настроении, шутил по поводу официального протокола за обедом и по поводу трудностей, которые возникают, когда послы враждующих государств оказываются за столом рядом. Он смеялся, читая Логу стишок о своем брате и Уоллис Симпсон, особенно дойдя до строк:

Днем смотрел он за государством,

А ночью — за миссис Уоллис.

Рождество 1937 года не обещало стать солнечным, ожидался туман. Лори Лог поднялся рано и отвез отца на вокзал Ливерпуль-стрит, где тот должен был сесть на поезд до Вулфертона, ближайшей к Сандрингему станции в Северном Норфолке, — там король и его семья проводили Рождество.

Устройство поездки Лога было в опытных руках С. Дж. Селуэя, заведующего пассажирскими перевозками в южной зоне железной дороги Лондон — Северо-Восток. Селуэй прислал Логу билет третьего класса в оба конца и официальное разрешение на проезд первым классом в обоих направлениях. Плацкарта в купе первого класса для курящих на поезд в 9.40 была зарезервирована для него на имя мистера Джорджа. Начальник вокзала зашел в купе пожелать ему доброго пути и убедиться, что купе занято тем человеком, для которого предназначено. Лог должен был вернуться в Лондон тем же вечером поездом в 18.50.

Туман висел клочьями, и они выбились из расписания между Кембриджем и Или, но в Клигз-Линн поезд опоздал лишь на пятнадцать минут. Через две станции, на платформе в Вулфертоне, Лога ждал королевский шофер. Он забрал большой мешок с почтой для Сандрингема, и они отправились в поместье.

«Ничто не могло быть уютнее и сердечнее, чем оказанная мне дружеская встреча», — вспоминал Лог. Десятка два гостей собрались в приемной светлого дуба с великолепной резьбой, девятиметровым потолком и с хорами для музыкантов. Король представил его всем присутствующим, прежде чем идти к столу. Как раз когда он собрался это сделать, рядом с ним оказалась женщина в голубом платье и, протянув руку, сказала: «Вы — мистер Лог. Очень рада с вами познакомиться». Лог низко склонился над протянутой ему рукой. В своем дневнике он потом записал: «Я имел честь познакомиться с самой замечательной женщиной, какую когда-либо видел, — с королевой Марией».

Прежде чем выйти в столовую, гости задержались в комнате церемониймейстера, где находился плоский кожаный макет обеденного стола с белыми визитными карточками, указывающими отведенные каждому гостю места. Логу было приятно узнать, что он должен сидеть между королевой и герцогиней Кентской. Король сидел прямо напротив.

Завтрак, как вспоминал Лог, проходил «очень непринужденно, весело и забавно». В половине третьего они вернулись в приемную. Но это не было просто светское развлечение — предстояла работа. Лог вслед за королем пошел в кабинет, в ту самую комнату, из которой его покойный отец обратился к слушателям пять лет назад. Здесь они обсудили текст и повторили порядок действий, чтобы убедиться, что все на месте. После этого они спустились в холл и прошли через приемную в комнату с радиоаппаратурой.

Овальный стол, за которым Георг V читал свое обращение, был задвинут в угол. В центре комнаты стоял большой письменный стол с двумя микрофонами и красной лампочкой в центре. Лог давно заметил, что король говорит с большей легкостью и с меньшим напряжением, когда может ходить, — его всегда смешили постановочные фотографии в газетах, показывающие короля сидящим за столом.

Лог открыл окно, чтобы в комнате был свежий воздух. Затем они пошли к P. X. Вуду из Би-би-си в его комнату. Светловолосый, молчаливый Вуд знал, должно быть, о только еще зарождавшемся искусстве внестудийной трансляции больше, чем кто-либо в Британии. Именно Вуд распланировал установку микрофонов для коронации и для этой речи. Он же в свое время отвечал за техническую сторону последнего выступления по радио Георга V, привезя два микрофона, световые сигналы и усилители для страховки на случай какого-либо срыва. При нем было еще шесть человек и все необходимые принадлежности для трансляции: оборудование, телефон, репродуктор, через который они смогут слушать запись речи, когда ее передадут из студии Би-би-си. Король должен был начать говорить ровно в три часа.

Несмотря на туман и сумрак, все были в отличном настроении. Лог с королем вернулись к микрофону — опробовать его на тексте речи. Занимаясь этим, они все время слышали, как гулко отдается звук через большой радиоприемник в соседней комнате. Его выключили, и остальные члены королевской семьи и гости перешли слушать в детскую.

Без пяти три король закурил сигарету и стал ходить взад и вперед по комнате. Вуд проверил работу сигнальной лампочки, и они сверили часы. Без одной минуты три король швырнул сигарету в камин и встал, заложив руки за спину, ожидая сигнала. Красная лампочка мигнула четыре раза, и он шагнул к микрофону. Лампочка на миг погасла, потом вновь ярко загорелась, и он начал говорить звучным, прекрасно модулированным голосом:

— Многие из нас помнят радиовыступления прошлых лет, когда мой отец обращался к своим народам, здесь и за морями, как почитаемый глава великой семьи…

Он говорил слишком быстро, примерно сотню слов в минуту вместо восьмидесяти пяти, как того хотел Вуд. Кроме того, он запнулся на одном слове, слишком заспешив к нему.

— Его слова приносили счастье в дома и сердца слушателей во всем мире, — продолжал король.

Лог был рад отметить, что король обретает контроль над собой.

В середине выступления, включенное в него так, что не могло остаться не замеченным газетами, прозвучало предупреждение о том, что это единичный случай, который не станет традицией.

— Я не могу надеяться занять его место — и не думаю, что вы пожелали бы, чтобы я продолжал без изменений традицию, так тесно и лично связанную исключительно с ним.

В том же темпе король прекрасно довел речь до конца и остановился. Все было сделано ровно за три минуты и двадцать секунд. «Чуть задержался на двух словах, пытаясь придать им излишнюю выразительность», — записал Лог.

Но вслух сказал королю:

— Могу ли я первым поздравить вас, сэр, с вашим первым рождественским обращением по радио?

Король пожал ему руку, улыбнулся, по словам Лога, «своей очаровательной мальчишеской улыбкой» и сказал: