— А как же наши дети, Тимон? Мария и Вениамин такие маленькие, что еще вообще не понимают, что значит верить в Иисуса. Что будет, если…

— Довольно! — оборвал ее Тимон, и Поркия замолчала, борясь со слезами.

Рицпа положила ладонь на руки Поркии и сжала их. Она хорошо понимала страх этой женщины, потому что сама больше всего беспокоилась о Халеве. Для чего она пришла сюда, к Иоанну, как не для того, чтобы придумать, как защитить Халева от происков Серта? Она хотела, чтобы Халев вырос сильным в Господе, а не в рабстве, будучи заложником против собственного отца. Если Атрет или Серт отберут у нее Халева, он никогда не сможет узнать Господа.

О Боже, покажи, как нам вывезти отсюда наших детей. Есть ли где–нибудь такое место, где можно поклоняться Богу свободно, никого не боясь? Можно ли вообще будет когда–нибудь увидеть, как люди возводят храмы, для того чтобы воздавать славу Богу, а не каким–то мертвым языческим идолам? Рим терпимо относится ко всем религиям, которые выдумали себе люди, но отвергает Самого живого Бога, Который сотворил и Рим, и весь мир со всеми, кто его населяет. Рицпа закрыла глаза.

Отец Всемогущий, Ты сотворил небеса над нами и мир вокруг нас. Все остальные религии человек придумал, чтобы достичь Бога, Истинный путь — это стремление Бога достичь людей, когда Ты оставил престол и принял облик человеческий. Всякая религия, созданная людьми, приводит человека в рабство, но Христос готов с любовью принять каждого человека, освободив его.

О Отец, почему мы так слепы? Во Христе Иисусе мы свободны. Нам нет нужды чего–то бояться. Даже раб может обрести крылья и парить в небесах. Даже раб может открыть свое сердце, чтобы Бог обитал в нем. Почему Мы не можем принять этот дар и убедиться в том, что ни стены, ни оковы, ни даже смерть не могут поработить сознание, сердце и душу, которые принадлежат Христу?

Только увидев, в каком страхе пребывает Поркия, Рицпа увидела собственные недостатки.

Ты — моя поддержка, Иисус, и моя жизнь. Прости мне забывчивость.

После молитвы Рицпа почувствовала прилив радости, такой яркой и теплой, что ей хотелось петь от переполнявших ее чувств.

— Даже страх можно обратить на исполнение Божьей воли, — говорил тем временем Иоанн Поркии. — Я боялся смерти в ту самую ночь, когда Иисуса схватили в Гефсиманском саду. Меня охватило отчаяние, когда я видел, как Он умирал. Страх оставался во мне даже после того, как я узнал, что Иисус воскрес. Мне было страшно, когда по приказу царя Ирода моего брата, Иакова, зарубили мечом. Иисус доверил мне заботу о Своей Матери, и мы с братьями были вынуждены вывезти Ее из Иерусалима в безопасное место. Я привез Ее сюда, в Ефес, где Она и жила до тех пор, пока не ушла в вечность, к Господу.

Иоанн грустно улыбнулся.

— Мы все знаем, что такое страх, Поркия, и в нашей жизни наступают моменты слабости, растерянности. Но страх не от Бога. Бог есть любовь. А в любви страха нет, но настоящая любовь изгоняет страх. Иисус Христос — наше убежище, наша крепость против всех врагов. Доверься Ему.

Рицпа почувствовала, что Поркия успокоилась. Слова Иоанна отражали живущую в нем веру во Христа. В присутствии апостола невозможно было не поверить. Но что будет потом?

Когда все слушали апостола, Тимон подошел к Поркии и положил ей руку на плечо. Поркия положила свою ладонь на его руку и посмотрела на него.

— Преследования заставили нас покинуть Иерусалим, — сказал Иоанн, — но Христос обратил это во благо. Куда бы мы ни пошли, будь то Ефес, Коринф, Рим или даже такое удаленное место, как Германия, — добавил он, улыбнувшись Рицпе, — Сам Господь идет с нами. И когда мы несем Благую Весть Его детям, Он заботится обо всем.

Германия, — подумала Рицпа. Наверное, не такое уж это варварское место, как она себе представляла.

Пока мужчины обсуждали, как лучше покинуть Ефес и Ионию, Рицпа почувствовала невероятную усталость. Повернувшись на бок и прижав к себе Халева, она уснула. Прошло какое–то время, и Халев разбудил ее. Он проголодался. Приподнявшись, Рицпа увидела, что кто–то накрыл ее одеялом и оставил рядом горящую жаровню. Гости ушли. Начав кормить Халева, она подошла к окну и посмотрела на улицу. Того, кто следил за ней, на том месте уже не было.

В комнату вошел Клеопа.

— A-а, ты уже проснулась.

— Он ушел, — сказала Рицпа, отойдя от окна.

— Несколько часов назад его кто–то сменил. Этот новый человек сейчас в фануме, на другой стороне улицы. Садись. Тебе надо поесть, прежде чем ты уйдешь. Времени у тебя осталось мало, а мне надо многое сказать тебе. Я разбудил Ликию. Она согласилась поменяться с тобой одеждой. Она пойдет в твоей одежде, со свертком размером с Халева. Будем надеяться, что тот, кто следит за тобой, последует за ней. — Клеопа вышел и вернулся через несколько минут с подносом, на котором была разложена еда, и с кувшином разбавленного вина. Пока Рицпа ела, он подробно объяснял ей то, о чем шел разговор накануне вечером, когда она спала.

— Мы сделаем все так, как договорились. Тебе только нужно сообщить об этом Атрету и быть на корабле завтра в полночь.

— А кто–нибудь из тех, кто поплывет с нами, знает, как добраться до родины Атрета?

— Нет, но Иоанн отправился поговорить с одним человеком, который был в Германии десять лет назад. Его зовут Феофил, и он хочет нести Благую Весть к границам империи. Если он решит отправиться с тобой и Атретом, он покажет путь. Если нет, он сможет нарисовать карту и объяснить, как лучше всего туда попасть.

— Наверное, я его не знаю.

Клеопа улыбнулся.

— Если бы ты его хоть раз видела, ты бы его не забыла.

На следующий день Атрет вошел через открытые, никем не охраняемые ворота. Он попал на виллу через задний вход и, миновав бани и гимнасий, пошел по внутреннему коридору. Лагос сидел на кухне, ел нехитрую еду и разговаривал с поваром, когда в дверях появился хозяин. Оба удивленно уставились на него.

— Мой господин! — воскликнул Лагос и вскочил, задев стол. Взяв со стола пресный хлеб, Атрет разломил его, уселся и начал есть. Через несколько минут повар принес блюда с фруктами, нарезанным мясом и вареными яйцами и поставил перед Атретом.

— Рицпа вернулась?

Лагос слегка нахмурился.

— Нет, мой господин. Я думал, ты выгнал ее.

— Выгнал…

— Прикажешь послать за ней, мой господин?

— А ты знаешь, где ее искать? — сухо спросил Атрет.

— Где прикажешь, мой господин.

Усмехнувшись, Атрет съел яйцо. Проклятая женщина. Он знал, где живет апостол. С него Атрет и начнет. И когда он найдет эту обманщицу, она пожалеет, что вообще на свет появилась.

Он молча доел все, что было разложено перед мим. Не обратив внимания на красивый серебряный кубок, стал пить вино прямо из кувшина, опустошил его и поставил на стол с таким грохотом, что оба раба так и подскочили на месте. Презрительно оглядев их, германец вытер ладонью губы и встал.