— Тебя призываю, Геката, царица подземного мира,

Владычица магии темной и вновь рожденной луны!

Прошу, разорви мои цепи, погаси это черное пламя,

Расплети ненавистные чары, заклятье с меня сними!

Тебе поклоняются ведьмы — девицы и седые старухи,

Исполни мою ты волю!

Пусть сбудется слово мое!

С воем проносится ураганный ветер, в небе аплодисментами гремит гром. Я замираю в благоговении, меж тем как вся пещера содрогается. Стопка пляжных стульев в углу рушится, под ногами ритмично покачивается земля. Подземные толчки все сильнее, все яростнее, и вот уже сдвигаются пласты скальной породы, крошатся каменные стены.

Я стою на коленях, вокруг меня горы обломков, над головой раскинулось ночное небо.

Земля еще дрожит, а я уже вскакиваю и возношу благодарность царице. Пробираясь среди дымящихся развалин, приглаживаю пышные волосы и материализую чистую одежду. Магия подчиняется мгновенно. Нет сомнений, моя воля исполнилась!

— Мы уже пришли?

Дергаю краешек мягкой шелковой ленты, которой Деймен завязал мне глаза. Глупость, конечно, мне ведь не нужно смотреть, чтобы видеть, но ему так хотелось устроить мне сюрприз, что он не упустил ненужную формальность.

От его тихого смеха сжимается сердце. Деймен переплетает пальцы с моими. Почти-прикосновение рождает чудесное тепло. Ощущение особенно дорого, потому что теперь я знаю, каково это — совсем его лишиться.

— Готова?

Деймен встает у меня за спиной, развязывает узел, бросает повязку на пол, слегка поправляет мои волосы и, повернув меня за плечи, прибавляет:

— С днем рождения!

Я улыбаюсь, еще не открыв глаза, в полной уверенности, что сейчас увижу нечто очень хорошее.

А когда, наконец, вижу, у меня отвисает челюсть. Я прижимаю руку к горлу. Такого чуда просто не может быть, даже в Летней стране!

— Когда ты успел?

Я смотрю и не могу насмотреться на волшебную картину: бескрайнее поле алых тюльпанов с изящной беседкой посередине.

У Деймена такие глаза, что меня бросает в жар.

— Давно готовился. Беседка, правда, не совсем моя, хотя я сильно ее изменил. А тюльпаны добавил специально. — Он обнимает меня за талию. — Ждал, пока ты выздоровеешь, чтобы прийти сюда с тобой… Только вдвоем, понимаешь?

Я киваю. Под его любящим взглядом у меня полыхают щеки. И вдруг накатывает непонятное смущение.

— Только вдвоем? — Наклоняю голову к плечу. — Значит, нам не обязательно торопиться к гостям?

Деймен смеется и кивает, ведя меня в ослепительно-алое море.

— Пусть пока накрывают на стол. Я обещал, что мы придем чуть позже. Ну, как тебе здесь?

Я быстро-быстро смаргиваю. Только не плакать! Не здесь. Не сейчас. Не на этом чудесном лугу, задуманном как образ нашей бессмертной любви. Горло перехватывает, и слова даются с трудом.

— Ты удивительный… Лучше всех на свете! Как же мне повезло, что я тебя встретила. И полюбила… Даже не знаю, что бы я без тебя делала! Спасибо, что не махнул на меня рукой!

— Я никогда бы от тебя не отказался, — говорит он неожиданно серьезно.

— А ведь наверняка хотелось.

Я отворачиваюсь, вспоминая, как все было плохо, и втайне возношу благодарность Гекате, которая исполнила мое желание и вернула мне то, что важнее всего.

— Ни на секунду! — отвечает Деймен, взяв меня за подборок и вновь поворачивая лицом к себе.

— Знаешь, ты был прав насчет магии.

Я кусаю губы, смущенно глядя на Деймена.

А он только кивает, словно и сам давно догадался.

— Я… сотворила заклятье… А оно подействовало наоборот. Я нечаянно привязала себя к Роману. — С трудом сглатываю комок в горле. По лицу Деймена ничего невозможно прочесть. — Сначала я тебе не рассказывала, потому что… стыдно. Какое-то наваждение, и я… — Морщусь, вспоминая все, что говорила и делала. — В общем, от него можно было спастись только здесь, в Летней стране. Поэтому я так просила тебя отправиться сюда со мной. В обычном мире чудовище… то есть, магия не давала мне признаться. Слова не шли, и…

Деймен прижимает ладонь к моей щеке.

— Эвер, — говорит он вполголоса, — все хорошо.

— Прости меня, — шепчу я. — Прости, прости!

— А сейчас все закончилось? Ты справилась с заклятьем?

— Да. — Я киваю, утирая глаза тыльной стороной руки. — Все прошло. Меня больше не преследуют навязчивые мысли о Романе. Просто я хотела тебе рассказать. Было ужасно, что ты ничего не знаешь.

Деймен прижимается губами к моему лбу.

— А теперь, мадемуазель, быть может, начнем?

Он широким жестом обводит луг и склоняется передо мной в глубоком поклоне.

Я с улыбкой подаю ему руку, и Деймен ведет меня к великолепному павильону.

— Что это? — спрашиваю я, любуясь блистающими полами белого мрамора и невероятными фресками на сводчатом потолке, где розовощекие херувимы резвятся в окружении прочих небесных созданий.

Деймен улыбается, приглашая сесть на кремовый диванчик, мягкий и пышный, словно большая зефирина.

— Это — подарок на день рождения. И на годовщину.

Мысленно перебираю длинный ряд воспоминаний и ничего не нахожу. Еще не прошел год, как мы встретились — по крайней мере, в этой жизни. О какой годовщине он говорит?

— Восьмое августа. — Деймен кивает, забавляясь моим удивлением. — Если совсем точно, восьмое августа тысяча шестьсот восьмого года — день нашей первой встречи.

— Серьезно? — от потрясения только и могу выговорить я.

— Серьезно. — Он погружается в облако подушек и притягивая меня к себе. — Я не прошу верить на слово — можешь сама посмотреть!

Деймен берет со стола пульт и нацеливает его на огромный экран, занимающий всю дальнюю стену комнаты.

— Не только посмотреть, но и ощутить, если захочешь.

Разглядываю экран, не вполне понимая, о чем речь.

— Я давно над ним работал, и, кажется, все наконец получилось. Это своего рода интерактивное кино. Можно просто сидеть и смотреть, а можно войти в него и участвовать в происходящих событиях.

Только нужно кое-что иметь в виду. Во-первых, изменить сценарий нельзя, а во-вторых… — Он проводит пальцем по моей щеке. — В Летней стране все сказки заканчиваются счастливо. Все трагические и печальные детали тщательно отредактированы, так что ни о чем не беспокойся. Возможно, тебе понравятся один-два сюрприза. Мне, по крайней мере, понравились.

— Это настоящие сюрпризы, или ты их специально для меня приготовил? — спрашиваю я, уютно прижимаясь к нему.