– Ну и студиозы, светлые головы, утерли нос дядьке профессору, я, вот, до такой простой и очевидной идеи не додумался! – восхитился я студентами Дмитрия.

– Я же говорил, что даже ошибочные теории могут быть полезны, – довольный за своих студентов, ответил Дмитрий.

Дмитрий подозвал официанта и почему-то попросил принести ему зажигалку, хотя у него уже была одна.

– Михаил, есть один момент, который меня сильно беспокоит. Это поведение «жемчужин» в группе. «Жемчужины» при воздействии на них не жестких излучений необъяснимым образом притягиваются и слипаются, как магнитики, перекатываются даже по не очень ровной поверхности. Твои формулы это никак не объясняют.

– Подожди, посижу над протоколами твоих экспериментов – найду объяснение, – отмахнулся я.

– В этом я не сомневаюсь, добавишь пару-тройку тензорных уравнений – вот и все твои объяснения! Я не о том. Реакция «жемчужин» на излучения, когда они в паре, незначительно, но меняется. Если взять, например, две зажигалки и извлечь из них пьезоэлектрики, – Дмитрий разобрал зажигалки, – Потом сложить их вместе и чиркнуть, то будет по-прежнему только две искры, а не две и одна сотая. Понимаешь? Я не берусь предсказать, какова будет реакция «жемчужин» на излучения, когда их будет не две, а две сотни. Поэтому, охота за жемчугом мне представляется опасным занятием.

– Напугал. Ладно, давай, зови своих экзохантеров, – сказал я.

За месяц до старта нашей экспедиции в Тунгусский заповедник мы прилетели в Москву. Мы – это я и моя тётушка Синтия. Тётушка легко согласилась участвовать в контрабандной операции, а именно провозе «чёрного жемчуга» из Лондона в Москву. И сейчас её буквально распирало от гордости и удовольствия, она чувствовала себя заправской контрабандисткой. Действительно, на редкость всё прошло удачно, серьги чёрного жемчуга прошли скромной строкой в длинном списке драгоценностей таможенной декларации, заполненной тётушкой. Тетушку в её инвалидной коляске не провозили через рамки металлодетектор, а её увесистый ридикюль с драгоценностями даже не досматривали. Приподнятое настроение тётушки меня начало беспокоить, как бы тётушка не вошла во вкус.

Мне вспомнились детали операции, когда я переправлял «черный жемчуг» из Москвы в Лондон. Тогда мы с Михаилом долго обсуждали варианты провоза «жемчуга» через таможни. Открыто декларировать «жемчуг», как чёрный жемчуг, было нельзя – «жемчуг» в руках человека недолго остаётся черным, а допустить интерес к нему со стороны таможенников мы не могли. Провозить «жемчуг» в багаже тоже было небезопасно – существовал риск кражи или потери багажа.

Оставалось переправлять «жемчуг» без декларации. Мы составили список известных нам из прессы и кинофильмов способов провоза контрабанды. Список получился довольно длинным, но все способы имели один недостаток – все они были известны и таможенникам. Михаил не был бы собой, если бы он тут же не составил «индекс» популярных способов контрабанды. Поколдовав за компьютером, он отсортировал список в порядке частоты упоминаний способов в интернете.

Самые популярные способы контрабанды, типа провоза драгоценностей в тюбиках зубной пасты и крема для бритья, мы отбросили сразу. Способ провоза «жемчуга» в желудке мне не импонировал. Провоз «жемчуга» в ручной клади без свинцовых контейнеров тоже был сомнительным – неизвестно, как «жемчуг» отреагирует на излучение рентген аппарата. Кроме того, сами контейнеры надо было как-то маскировать, например, под «оловянных солдатиков», но на изготовление таких «контейнеров» потребовалось бы много времени. Способы провозки драгоценностей внаглую в карманах или за подкладкой пиджака, отмел Михаил, он сказал, мол, для этого надо иметь другую психическую организацию, чем у меня.

После долгих споров по поводу достоинств и недостатков прочих вариантов, Михаил убедил меня остановиться на варианте провоза жемчуга в каблуках обычных ботинок. Во-первых, ботинки не проходят рентген аппарат, а только через рамку металлодетектора. Михаил собрал такую рамку и наглядно доказал, что рамка на «жемчуг» не реагирует, а реакцию «жемчуга» на рамку через резину каблука никто не увидит. А во-вторых, контрабандисты в каблуках-контейнерах драгоценности не возят, а только наркотики. На этот случай таможенники используют специально обученных собак, но на «жемчуг» собака не среагирует.

Михаил привез мне мои ботинки прямо перед моим отъездом из квартиры в аэропорт, так что я не успел толком ничего рассмотреть. Кроме того, Михаил привез подарок для Новикова – складной спиннинг Инстант Фишермен и подарочный набор блесен. Удочку и блёсны я бросил в сумку. Надев ботинки, я немного потоптался на месте, проверяя, не прощупываются ли под стельками «жемчужины». Михаил меня заверил, мол, всё сделано в лучшем виде, главное – не волнуйся.

Легко сказать не волнуйся, я хоть и летел «иностранцем», по английскому паспорту, но идя на досмотр, я чувствовал себя «принцессой на горошине», казалось, что «жемчужины» жгут мне пятки. Когда таможенник, как обычно, предложил пассажирам снимать обувь, я даже испытал некоторое облегчение, скинув свои ботинки. Я даже заулыбался кудлатому спаниелю, обнюхивающему обувь пассажиров, мол, друг, мои ботинки тебе не по зубам. Неожиданно эта скотина села на задние лапы возле моих ботинок и застучала обрубком своего хвоста по полу, лукаво поглядывая на своего кинолога. Кинолог кивнул таможеннику. Таможенник поднял мои ботинки и стал их разглядывать. Меня прошиб холодный пот, руки мои затряслись. Глянув на меня, таможенник криво ухмыльнулся. Вынув перочинный нож и положив ботинки на столик, таможенник по очереди подцепил стельки и выдрал их из ботинок. Я обмер и почти перестал дышать. Таможенник крутил и разглядывал мои ботинки. Потом, видимо ничего подозрительного не углядев, он пропустил мои ботинки через камеру рентген аппарата. Кривая улыбка таможенника медленно сползла с его лица. Таможенник с недоумением уставился на меня, я понял – мой друг Михаил действительно сделал всё в лучшем виде! У меня отлегло от сердца, я заулыбался. Тогда таможенник предложил мне снять пиджак. Мой пиджак спаниеля не заинтересовал, он продолжал сидеть у моих ног. Таможенник велел мне снять носки. Я снял носки и задрал штанины брюк. Кинолог подсунул мои носки спаниелю. Пес радостно заскулил. Таможенник с недоумением разглядывал мои носки. Меня стал разбирать смех, я сказал, мол, можете оставить носки себе, раз они так нравятся собаке. Сказал я это по-английски, но таможенник меня понял. Таможенник укоризненно посмотрел на кинолога, как будто тот был в чем виноват, засунул мои носки и стельки в ботинки и вернул их мне, буркнув, мол, извините, сэр, служба, а собака чего-то сегодня дурит.

Получив свой багаж в аэропорту Хитроу, я сразу же позвонил Михаилу. Рассказал о досмотре в аэропорту Шереметьево и о собаке, всё же почувствовавшей «жемчуг» в каблуках ботинок. Михаил долго смеялся. Отсмеявшись, он сказал, мол, «жемчуга» в ботинках и не было, он впаян в свинец самой крупной блесны подарочного набора, а собака среагировала на ботинки, потому что он, Михаил, специально раскрошил мне в ботинки таблетку эфедрина. Я хотел обидеться на Михаила, но он мне объяснил цель своих поступков. Мол, провозить контрабанду – нелёгкое эмоциональное испытание. Многим трудно, не моргнув глазом, заявить таможеннику, что «мне нечего декларировать». А ботинки – это отвлекающий психологический фактор, занимаясь ботинками, таможенники упустили из виду ручную кладь, к тому же, не зная о блёснах, никакой реакции на досмотр сумки у меня не было.