наши в итоге должны к генштабу прибежать?

– Угу.

– Так а контролёрами кто?

– Да все свои, завхоз, Аркаша, Матвей из радиотехнического кружка… Слышь, Павлик, все люди проверенные, чего переживаешь так?

– Не переживаю, а интересуюсь.

Павлик отпустил ещё парочку реплик, но ни физрук, ни уж тем более Денис не отозвались, и оставшуюся часть пути все шли молча. Спустя минут десять они выбрели на просторную поляну, где, и правда, увидели шестиместную палатку, над входом которой крепился плакат «ГЕНШТАБ».

Левее, метрах в двадцати, соорудили нечто вроде походной кухни. На таганке, прямо над костром, висели два ведра. Судя по запаху, в них варилась похлёбка с тушёнкой. Рядом на складном столе стояли ещё два ведра с чаем и поднос с хлебом, прикрытым вафельным полотенцем, а на соседнем столике – целая гора алюминиевой посуды.

Из штабной палатки выглянула Римма Михайловна. Увидев новоприбывших, разулыбалась, подошла, разговорилась с физруком, но Ира не вслушивалась в их беседу. Её не отпускало тягостное, давящее чувство, замешанное на боли, обиде, мучительном унижении и липком страхе перед грядущим позором – уж Денис всенепременно устроит для неё показательный товарищеский суд за попытку побега в такой важный и ответственный день. И стоило только представить, как вечером они всем отрядом будут сидеть на веранде, а она стоять перед ним, как провинившаяся двоечница, нет, как преступница, под осуждающими, злорадными или презрительными взглядами, под градом упрёков, обвинений, насмешек, так сразу ноги подкашивались и накатывала тошнота. Денис называл это действо товарищеским судом, но на самом деле ничего товарищеского в них не было.

Ира наблюдала словно сквозь туман, как суетится Павлик, помогая кашеварам, как физрук с Денисом заняты приготовлениями к последнему заданию для ребят, как Римма Михайловна смеётся над шутками вожатых, как охает обеспокоенная чем-то фельдшерица. Ире казалось, что всё это происходит не с ней, что её вообще тут нет – она где-то за кадром. Поэтому не сразу и сообразила, что Римма Михайловна подошла к ней и что-то сказала.

– Замечталась? – улыбнувшись, спросила она. – Говорю, очень красивые у тебя получились карты и маршрутные листы. Просто загляденье.

– Спасибо, – еле слышно пробормотала Ира.

Денис, который метрах в десяти от них ставил какие-то разметки, выпрямился и медленно к ним подошёл.

– Про какие карты речь? – спросил он, сурово глядя на Иру.

– Ну сейчас уже можно, – добродушно ответила Римма Михайловна, словно не замечая, с каким подозрением косится на них Денис. – Да, твоя Ирочка приняла большое участие в подготовке «Зарницы». Все карты, маршрутные листы и погоны – это её рук дело. Молодец, Ира, ты всех нас выручила.

Денис ничего не сказал, но посмотрел так, что у Иры внутри всё заледенело. Почему он так? Чем она перед ним провинилась? Ничего ведь дурного не делала… ну кроме сегодняшнего побега. Или он припомнил вчерашние обвинения Виталика? Но это же глупости, сам ведь сказал.

К ним подошёл Павлик, но не успел и рта открыть, как из-за кустов послышались голоса, треск веток, шелест листьев. Спустя минуту-другую на поляну высыпал отряд Вадима.

Разгорячённые и довольные, они первым делом метнулись к Павлику, но тут же сообразили, что их ждёт последнее задание, и, сменив курс, побежали к Алексею Фёдоровичу. А Вадим увидел Иру, и радостная улыбка тут же сползла. Разительно, в одну секунду, изменилось выражение его лица, на миг он замер, но, чуть помешкав, быстро догнал своих.

– Что делать нужно? – спросил у ребят.

– Палатку ставить!– ответили ему хором.– В ней будет наш лазарет!

Девочки остались в сторонке, мальчишки прекрасно справлялись и без них. Делали всё спокойно и слаженно, будто каждый день тренировались: разложили и расправили брезент, вогнали колышки, закрепили дно, установили альпеншток, натянули заднюю часть, затем – переднюю и, наконец, бока.

Палатка первого отряда уже не только стояла, но девчонки успели начертить фломастером на альбомном листе красный крест с цифрой 1 и прикрепить булавками над входом, когда на поляну с другой стороны выбрел второй отряд.

Они выглядели взмыленными, а когда увидели, что первый уже на месте, совсем сникли. Палатку ставили суетливо, спорили, переругивались, психовали, и получилась она у них вся в складках.

Виталик вдруг разозлился, повернулся к Сене с Сашкой:

– Это всё вы! Сбивали меня с толку всю дорогу.

– Да если б не мы, – возмутились мальчишки, – ты бы вообще завёл нас куда-нибудь, Сусанин. Командир, называется!

– Завёл бы куда надо! – А вы…

– Хватит! – тихо, но очень внушительно произнёс Денис, и ссора тотчас прекратилась.

Тут старшая вожатая постучала поварёшкой по ведру и крикнула:

– Первый, второй отряд, руки мыть и обедать!

Повторять никому не пришлось. После пробежки у всех разыгрался зверский аппетит. Руки мыли, поливая друг другу из ковшика, и сразу же подбегали к столу раздачи, а, получив порцию похлёбки в алюминиевой миске, рассаживались на заранее приготовленные бревна – первый отряд напротив второго. Только вот есть приходилось прямо на коленях – стол соорудить не успели.

– Так даже вкуснее! – крикнул Сеня.

– Тише ты! – шикнула на него Света. – Чуть не облилась из-за тебя.

Только у Иры совсем не было аппетита. Искоса, краем глаза она взглянула на Вадима – тот тоже ел вяло, тогда как все наворачивали так, что только ложки стучали. И молчал с угрюмым видом, тогда как кругом болтали без умолку и радовались победе за первый этап.

После обеда физрук дал четверть часа раскачаться, а потом гаркнул в рупор так, что все вздрогнули, но зато быстро собрал оба отряда вокруг себя.

– Слушаем внимательно! Правила вам уже рассказывали вожатые, но я ещё раз повторю. Командирам я сейчас вручу карты. По этой карте вы должны найти свой штаб. Там хранится ваше знамя. Его вы должны стеречь, как зеницу ока. Ясно? Но стеречь мало, надо также отыскать штаб противника и захватить его знамя. Кто это сделает первым – тот победил. Командирам придётся решить, кого они пошлют в разведку, кого оставят стеречь штаб, а кто пойдёт в бой, если разведка сумеет обнаружить местоположение противника. Можно захватывать пленных. Где будут находиться ваши тюрьмы, рядом со штабом или поодаль – решать вам. Относительно пленных правило такое: руки ни в коем разе не распускаем! Вы можете только допрашивать, не применяя силу. После допроса пленного, по решению командира, надо либо его отпустить, либо условно убить, сорвав