– Дай ей хотя бы сесть, – Сана придвинула мне стул, и я едва успела присесть, как Мэйзен наклонился вперед.

– У нас очень мало времени, – сказал он. – Нам нужны любые сведения, какие у тебя есть.

– Испытания начались около… около недели назад.

Я попыталась вспомнить хоть какую-нибудь информацию, которую доводилось слышать. Я была не готова отдать им письмо. Пока не готова. Если он сломает печать или порвет его, мне конец.

– Тогда исчезли Претенденты. Их четверо. Их зовут…

– Мы все это знаем, – Мэйзен остановил меня взмахом руки. – Куда их забрали? Когда Испытания закончатся? Что будет следующим?

– Мы слышали, что двое из Претендентов вернутся сегодня, – вмешался Кинан. – Совсем скоро. Может быть, через полчаса.

Я подумала, как возбужденно разговаривали стражники у ворот Блэклифа, когда два всадника показались на дороге. Лайя, ты дура. Если бы получше прислушалась к болтовне стражников, то, возможно, узнала бы, кто из Претендентов выжил в Испытании. И тогда могла бы сказать хоть что-то полезное Мэйзену.

– Я не знаю. Это было так… так сложно. – Я слышала собственные слова, думая, как жалко они звучат, и ненавидела себя. – Комендант убила моих родителей. У нее есть стена, вся увешенная плакатами каждого повстанца, которого она поймала. Мои родители были там наверху… их лица…

Глаза Саны расширились, и даже в лице Кинана проглядывало легкое сочувствие, вытеснившее на миг привычную отчужденность.

Мне подумалось, почему я сказала об этом Мэйзену? Возможно, потому что меня беспокоило, знал ли он, что Комендант убила моих родителей? Знал и все же отправил меня в Блэклиф?

– Я не знал, – ответил Мэйзен, услышав мой незаданный вопрос. – Но от этого вдвойне важно, чтобы задание было выполнено успешно.

– Я хочу успеха больше, чем кто-либо, но не могу просто взять и войти в ее кабинет. У нее никогда не бывает посетителей, поэтому не могу подслушивать…

Мэйзен поднял руку и остановил меня.

– Что ты знаешь точно?

В один безумный миг я решила соврать. Я прочла сотни историй о героях и испытаниях, с которыми они сталкивались, – какой вред, если я сочиню одну и преподнесу ее как правду? Но я не смогла заставить себя лгать. Ведь Ополчение доверяло мне.

– Я… ничего… – Я посмотрела в пол, пристыженная недоверием, отразившимся на лице Мэйзена.

Я потянулась к письму, но не достала его. Слишком рискованно. Может быть, он даст тебе другой шанс, Лайя. Может быть, ты еще попытаешься.

– Что точно ты делала все это время?

– Судя по виду, выживала, – сказал Кинан, сверкнув на меня темными глазами, и я не могла понять, защищает он меня или оскорбляет.

– Я был предан Львице, – произнес Мэйзен. – Но не могу тратить свое время, помогая кому-то, кто не помогает мне.

– Мэйзен, ради бога, – выдохнула Сана ошеломленно. – Посмотри на бедняжку…

– Да, – Мэйзен увидел синяки на моей шее. – Она раздавлена. Задание для нее слишком трудное. Я совершил ошибку, Лайя. Я думал, ты рискнешь. Надеялся, что ты больше похожа на свою мать.

Оскорбление встряхнуло меня быстрее удара Коменданта. Конечно, он прав. Я ничем не похожа на мать. Начиная с того, что она никогда бы не оказалась в таком положении.

– Мы решим, как забрать тебя оттуда, – Мэйзен пожал плечами и встал. – Мы закончили.

– Подождите…

Мэйзен не мог сейчас оставить меня! Дарин погибнет, если он уйдет. Неохотно я достала письмо Коменданта.

– У меня есть вот что. Это от Коменданта Императору. Я подумала, что вы можете на него взглянуть.

– Почему ты сразу не начала с этого? – Мэйзен взял конверт. Я хотела сказать, чтобы он был осторожен, но Сана опередила меня. Мэйзен бросил на нее короткий раздраженный взгляд, затем аккуратно приподнял печать.

Но спустя несколько секунд мое сердце вновь упало. Мэйзен швырнул письмо на стол.

– Оно бесполезно. Взгляни.

«Ваше Императорское Величество, я все устроила. Вечный ваш слуга, Комендант Керис Витуриа».

– Не бросайте меня, – взмолилась я, когда Мэйзен покачал головой с отвращением. – У Дарина больше никого нет. Вы были близки с моими родителями. Подумайте о них, пожалуйста. Они бы не хотели, чтобы их единственный сын умер, потому что вы отказываетесь помочь.

– Я пытаюсь помочь, – Мэйзен был неумолим. Холодная сталь в его взгляде и жесткая осанка напомнили мне о матери. Сейчас я понимала, почему он – лидер Ополчения. – Но и ты должна помочь мне. Спасение твоего брата будет стоить не только чьей-то жизни. Мы поставим под угрозу все Ополчение. Если наших бойцов поймают, мы рискуем, что они расколются на допросах. Я ставлю на карту все, чтобы помочь тебе, Лайя, – он скрестил на груди руки. – Так сделай, чтобы это того стоило.

– Я сделаю, обещаю! Дайте мне еще один шанс.

Он долго смотрел на меня с каменным выражением лица, затем взглянул на Сану, которая кивнула, и на Кинана, который пожал плечами, и это могло означать что угодно.

– Один шанс, – молвил Мэйзен. – Провалишь его, и мы закончим. Кинан, проводи ее.

Семью днями ранее

Великие Пустыни. Вот где Пророки оставили меня среди песков, белых как соль, что растянулись на сотни миль. Бескрайний голый пейзаж нарушали лишь резкие черные трещины да случайные корявые деревца.

Бледный абрис луны одиноко висел надо мной словно кем-то позабытая вещица. Она была наполовину полной, так же, как вчера – значит, каким-то образом Пророки перенесли меня за три сотни миль от Серры всего за одну ночь. В это же время вчера я ехал в экипаже деда, направляясь в Блэклиф.

Из выжженной земли позади дерева торчал мой кинжал, воткнутый в жалкий клочок пергамента. Я сунул за пояс оружие – оно поможет мне здесь выжить. Почерк на пергаменте был незнаком.

«Испытание Мужества: Колокольня. Закат на седьмой день».

Все предельно ясно. Если сегодня первый день, то у меня в запасе шесть суток, чтобы добраться до колокольни, или же Пророки убьют меня за провал первого Испытания.

Пустынный воздух был такой сухой, что дыхание обжигало ноздри. Я облизал губы, уже изнемогая от жажды, и пригнулся под жалкой тенью хлебного дерева, чтобы обдумать свое затруднительное положение.

Вонь, отравляющая воздух, говорила о том, что сверкающая вдалеке синева – это озеро Витан, легендарный источник серы. Кроме того, озеро было единственным водоемом во всей пустыне. Но водоемом соленым, а потому для меня бесполезным.

В любом случае мой путь лежал к востоку через Серранский Горный Кряж. Два дня должно уйти на то, чтобы добраться до гор. Еще два – до ущелья Уолкера, единственного пути, по которому можно перейти хребет. Еще день на то, чтобы перебраться через ущелье, и день – спуститься к Серре. Получалось ровно шесть полных дней, если все пойдет так, как запланировано.