спасать Веру, выкачивать энергию из Тёмы – моя ей, видите ли, не подошла.

Затяжка. Затяжка. Поворот. Сколько нас было – двадцать? А сколько знали, что мы едем? Или у убийцы яд всегда с собой? Или убийца пришел не за Верой?

Я остановился. Надо было с самого начала сказать Юле, что Хельга умерла не своей смертью. Кто знает, может, целью была не она, а любая из них. Но кто в здравом уме пойдет на Зиму, если можно убить, к примеру, Фросю? Права Пелагея. Ничего, сука, не сходится.

Я набрал в поиске «Вера Царева». Заходила пять лет назад. Ямочки эти на щечках. Сарафан и коса. Русая краса… Это ж как надо упороться по парню, чтобы затащить его в небытие, а потом прикончить? Неудивительно, что Хельга ждала именно ее.

Что-то тихо прошуршало за дверью. Может, померещилось? С третьей попытки я встал, пробрался к двери и приоткрыл ее. Вспомнишь солнце… Вера в белой футболке, как привидение, на цыпочках кралась по коридору.

Я двинулся за ней. В комнате Ваньки она в полной темноте опустилась на корточки перед раскладушкой и стала водить над ним ладонью. Наклонилась, чтобы… это она его целовать, что ли, собралась? Твою мать. Где этот долбаный выключатель?

Вера

Наконец у меня получилось разглядеть в Ване тускло мерцающий огонек. Даже поводить его, как рыбку на крючке, от пупка к ключицам и обратно, но толку от этого было мало. Потом я вспомнила, что Хельга меня поцеловала, чтобы передать силу, а Юля – чтобы разбудить. Ладони чесались от желания прижать их к Ваниной груди и впитать остатки жизненной энергии, но вместо этого я наклонилась к его лицу.

– Не спится? – раздался надо мной жесткий голос.

Щелчком зажегся свет, выхватив из темноты пустое черное окно. Из отражения в нем на меня смотрел Антон в домашних шароварах.

– Не спится, спрашиваю?

Я обернулась. Сложив руки перед собой, Антон привалился к стене. Взгляд у него был недоверчивый, глаза колючие. Что бы он там себе ни думал, ничего хорошего мне это не сулило.

Я быстро коснулась горла и сложила руки крест-накрест, показывая, что не могу говорить.

– Удобно периодически терять голос.

Я поискала взглядом поверхность, чтобы представить на ней вопрос, но он раздраженно бросил:

– Хватит марать мебель. Дуй давай отсюда. Чтоб я тебя у Ваньки не видел.

«Ты совсем поехал?» – произнесла я одними губами и покрутила пальцем у виска.

– Да-да, я олух, а ты – Зима, так что отойди от моего брата. – Покачнувшись, Антон отклеился от стены и решительно шагнул в мою сторону. – Я не шучу, Вера. Уходи.

Меня окутало облако сладкой мути. Ликер? Джин? Я совсем не разбиралась в алкоголе, но даже мне было очевидно, что Антон пьян. Он навис надо мной, цепляясь за стену. Ноздри раздувались, как у разъяренного быка, глаза почернели. Еще немного, и он меня силком отсюда потащит.

Я неуклюже поднялась и прошла мимо, стараясь незаметно одернуть футболку. Завтра он проспится, я найду свой блокнот и…

– Кошек не трожь! – донеслось вслед.

Да что с ним такое? Вместо того чтобы вернуться к себе, я двинулась на кухню. Ужасно хотелось пить.

Стоило мне открыть холодильник, как на пороге снова вырос Антон.

– Я знаешь, о чем думаю? – Он нетвердым шагом подошел ко мне и завис позади открытой дверцы. – Это каким надо быть вшивым человеком, чтобы сначала крутить с кем-то амуры, а потом его прикончить?

Холодный воздух медленно полз по лицу и плечам, но внутри меня было в тысячу раз холоднее. Лестер все ему выложил.

Я тебя все-таки закопаю, волшебник хренов.

– Не зря Хельга тебя выбрала, – напирал Антон. – На этой службе совесть не нужна. Зато вкус к боли…

Если не реагировать, он, может, и отстанет. Я потянулась за графином и сделала глоток. Вода пролилась в живот ледяным потоком.

– Молчишь. А ведь никто не будет служить Зиме задаром. Никогда об этом не думала?

Я захлопнула холодильник, стараясь дышать ровно. Мы стояли лицом к лицу, и я почти радовалась тому, что сейчас произойдет.

«Чего ты хочешь?» – произнесла я беззвучно.

Антон неприятно усмехнулся.

– А чего все от вас обычно хотят?

Рука взлетела к его лицу прежде, чем я поняла, что делаю. Антон опередил меня – схватил за запястье, сжал так, что онемели пальцы. Сердце подскочило к горлу, я дернулась, но тут крошечная часть сознания шепнула: «Бейся». Эта часть знала, что делать. Игнорируя боль, я впилась в его запястье второй рукой. Холодный пар ринулся сквозь меня, перетек в пальцы и проник в податливую мякоть тела передо мной, сворачиваясь в ней отвратительной змеей.

Антон зажмурился и зашипел сквозь зубы, но не отпустил меня, а лишь немного ослабил хватку.

Тут черный комок метнулся мне под ноги, норовя вцепиться когтями. Резкая боль у колена вспыхнула и погасла – мне хватило одного взгляда, чтобы кошка, обмякнув, сползла на пол. Та часть меня, что сотворила это, знала – сияющий золотой шарик, что заставлял кровь толчками разливаться по крошечному тельцу, померк навсегда.

– Сметана! – Выпустив меня, Антон кинулся к неподвижной кошке. – Вставай, милая! Ну!

Из коридора с надрывным мяуканьем показалась Мася.

– Твою мать! – Антон всем весом осел на пол, вцепившись в повисшую вдоль тела раненую руку. Широкая белая полоса пересекала предплечье и тянулась до самой кисти.

Я опустилась рядом с ним на колени.

«Вызвать «скорую»?» – буквы вышли наспех написанными гуашью прямо на плитке. В груди привычно хрустнуло, но мне было все равно.

– Держи. Свое. Волшебство. От меня. Подальше, – вбирая в себя воздух короткими глотками, с трудом проговорил Антон.

Он сжал плечо. Мышцы все равно дергались, будто кто-то тянул их за ниточки. Я хотела коснуться его, но Антон мотнул головой.

– Завтра утром. Езжай к маме. Осенью найду. Пока. Уходи. За себя постоять. Сможешь. А нет. Так я все равно. Бесполезен.

Бесконечное мгновение мы смотрели друг на друга. Потом я поднялась и, не оборачиваясь, вышла из кухни. Слезы капали на футболку, но я их не замечала. Антон прав. Всем вокруг от меня худо. По моей вине погиб Костя, я усыпила Ваню, убила кошку и ранила человека, который меня спас. Неудивительно, что Хельга выбрала меня – я и без ее волшебной силы была ходячей катастрофой. Стоило ли возвращаться в реальность, чтобы в этом убедиться?..

Ответа у меня не было.

Глава 11

Вера, 7 лет

Я плохой человек. Я всегда это