— Если вы хотите забрать его себе, мистрис, так он обойдется вам подороже гинеи. Старый сквайр за месяц давал ему больше.

— Но старый сквайр умер, а новый вам таких денег не предложит. Хорошо, пускай будут две.

Она услышала, как за ее спиной перешептываются женщины, подошедшие поближе, чтобы не пропустить развлечение. Джеми, ожидая решения своей судьбы, сжался в комок у стены лачуги и переводил взгляд с матери на Кейт. Его мать обвела женщин мутными глазами и нагло пощупала пальцами ткань плаща Кейт.

— Я бедная женщина, мисс Хардэм. Я не такая ученая, как вы, чтобы зарабатывать хорошие деньги. И мужчины, которые приходят ко мне по ночам, все люди простые, не чета вашим…

Кейт задохнулась и инстинктивно подняла руку. Она вдруг поняла, что вокруг стало очень тихо. Ее щеки пылали, а глаза матери Джеми горели бесстыдным торжеством. Собрав всю свою волю в кулак, она опустила руку в кошелек и вынула пригоршню монет.

— Я даю вам пять гиней, и это мое последнее слово, — сказала она так же спокойно. И повернулась к стоявшим в кружок женщинам: — Вы все будете свидетелями этой сделки. Я покупаю Джеми у его матери. Она больше не будет иметь на него никаких прав. Вы согласны с этим?

Они закивали, изумленно глядя на нее. Впрочем, после этого ни один поступок мисс Хардэм уже не был способен их удивить.

Мать Джеми пересчитала блестевшие на солнце монеты, глядя на них с вожделением. Затем, довольно посмеиваясь, побрела в трактир. Не обращая внимания на глазевших на нее женщин, Кейт положила руку на плечо мальчика:

— Пойдем, мальчуган, теперь ты принадлежишь мне. Через несколько минут у моих учеников второй завтрак — хлеб с молоком. Мы и для тебя найдем кружку.

Еще не успев до конца осмыслить происшедшее, мальчик послушно пошел следом за ней к ее дому. У дверей Кейт остановилась и прислушалась. Затем быстро завела мальчика внутрь и сказала несколько слов вдове, приходившей каждый день помогать ей по хозяйству. Оставив класс на попечение Джудит, она надела шляпу и снова вышла.

Когда маленький отряд всадников достиг церковного двора, она уже стояла у ограды, невинно любуясь на скользившие по заливу рыбачьи лодки.

Слабо протестующий пастор семенил между памятниками впереди сэра Генри Глинда. За ними, потупясь, следовали два таможенника. Было видно, что они мечтают перенестись куда-нибудь за тридевять земель. Женщины, предвкушая новое развлечение, подошли поближе.

Новости распространились быстро, и вскоре вся деревня вышла и встала кругом церковного двора. Мужчины нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Впрочем, долгие годы опасного промысла научили их сдерживать эмоции. Джесс Тернер, засунув большие пальцы за брючный ремень, незаметно подмигнул Кейт поверх голов таможенников. Но ее ответная улыбка сменилась озабоченным выражением, стоило ей увидеть за могучим торсом Джесса долговязую фигуру и растрепанные патлы Вилли, который сегодня по какой-то причине не явился в школу.

Дело не отняло много времени. Сэр Генри стоял, потирая руки, а таможенники тем временем, пыхтя от натуги, поднимали мраморные плиты. Баронет, уверенный в своем триумфе, даже не удосужился заглянуть внутрь. Вместо этого он наблюдал за людьми, ожидая, что виноватые чем-то выдадут себя.

Но невозмутимые лица сельчан не выражали никаких эмоций. Только на лице дородного хозяина гостиницы можно было углядеть какие-то признаки веселья. Вдруг осознав, что сзади как-то слишком тихо, сэр Генри обернулся. Таможенники со смущенным видом разводили руками. А лицо пастора ясно выражало: «Я же вам говорил!»

Сэр Генри проследовал к склепам и заглянул внутрь. Пастору пришлось зажать уши, чтобы не слышать вырвавшегося у сквайра богохульства. Мраморные плиты были водворены на место, а инспектора украдкой переглянулись. Сэр Генри, сжав губы, стиснув рукоять хлыста с такой силой, что пергаментная кожа на костяшках его пальцев побелела и натянулась, направился к воротам быстрым упругим шагом. Его движения были легки и полны угрозы, как у кота, нацелившегося на птичку. Холодные глаза цепко оглядели молчаливую группу сельчан.

Джесс неторопливо вынул пальцы из-под ремня и посторонился, давая сквайру дорогу. И наступил на ногу прятавшегося за ним Вилли, который вскрикнул от боли. Сэр Генри замер и вытянул вперед длинный костлявый палец.

— Держите мальчишку! — приказал он.

Но люди словно оглохли — никто даже не пошевелился. Пришлось груму броситься вперед и ухватить рванувшегося с места мальчика. Он за шиворот подтащил Вилли к своему хозяину, который стоял прищурившись и похлопывал себя по сапогу длинным хлыстом.

— Ты осмелился меня дурачить? — процедил он сквозь сжатые зубы. — Я так тебя проучу, что ты до конца жизни не забудешь.

Озадаченные сельчане стояли молча. Только Джесс, почесав затылок, неуверенно шагнул вперед.

Сэр Генри поднял хлыст. Плетеный ремешок мелькнул в воздухе, сухо щелкнул, словно винтовочный выстрел. Все кругом ахнули, а Вилли пронзительно закричал.

Кейт в два счета вскарабкалась на каменную стену, спрыгнула вниз, выпрямилась и кинулась вперед.

— Нет! Нет! — Она бросилась между баронетом и сжавшимся в комок Вилли.

Сэр Генри опустил хлыст.

— Кто вы такая, черт возьми?

Она поспешно присела, что в данной ситуации выглядело скорее насмешкой.

— Меня зовут Катарина Хардэм, сэр. А этот мальчик один из моих учеников. Я не знаю, чем он вас рассердил. Но уверяю вас, он не хотел ничего плохого.

— Вот как? Значит, заманить меня сюда и выставить на посмешище перед всей деревней было всего лишь невинной проказой?

— Если он и рассказал вам какую-то небылицу, сэр, он все же не желал никому зла. У него чересчур богатое воображение… — Кейт замолчала, чувствуя себя в высшей степени неуютно под прицелом этих бледных холодных глаз, Она отчаянно подыскивала слова, которые помогли бы выручить Вилли и в то же время не выдали секрета. — Он умственно отсталый, сэр, — нашлась она. — Ему даже наказания не идут впрок.

— Я так не думаю. Отойдите и дайте мне продолжить урок.

Она раскинула руки, загораживая Вилли.

— Сэр, этот мальчик сейчас прогуливает школу. Если вы отдадите его мне, обещаю вам примерно наказать его.

Сэр Генри чувствовал на себе взгляды жителей деревни. У него был выбор — отодвинуть в сторону эту дерзкую девицу и отхлестать мальчишку или же уступить ее просьбе. Убрать ее с пути собственноручно означало уронить достоинство, велеть груму схватить женщину, которая пользовалась в деревне авторитетом, было чревато неприятностями. Отступить показалось ему более приемлемым вариантом, не таким уязвимым для самолюбия.

Он жестом велел слуге передать мальчика в руки Кейт. А сам подошел к ней и проговорил почти в самое ее ухо:

— Это дело еще далеко не кончено, мэм. Я никогда не забываю и не прощаю публичных оскорблений.