Кайл, безусловно, был неуправляем. Родители выбивались из сил, стараясь укладывать его как положено, но просто не знали, что нужно делать. Проблема осложнялась отсутствием распорядка дня: было совершенно непонятно, во сколько он физиологически готов уснуть и во сколько проснуться (см. главу 10). Проснувшись утром в случайное время, он и днем засыпал когда попало, что влекло за собой неупорядоченное наступление вечернего сна и разную продолжительность бодрствования в ночное время. Призвать Кайла к порядку было крайне важно, но я понимал, что дело будет непростым. Из собственного общения с Кайлом и из сообщений о его поведении в детском саду я также вынес убеждение, что это нормальный мальчишка, способный соблюдать правила, если они имеются и действуют.

Прежде всего нужно было понять, когда Кайл готов и способен заснуть. Для начала мы заложили в его распорядок чуть меньше сна, чем требовалось, чтобы он наверняка был сонным и в процессе укладывания, и во время ночных пробуждений, когда привык подолгу бодрствовать. Мы назначили укладывание на 23.00, а подъем на 6.30. Дневной сон, не дольше полутора часов, должен был полностью закончиться до 15.30, после чего дремать Кайлу не полагалось. По мере выправления ситуации мы собирались постепенно сдвигать час вечернего отхода ко сну на более разумное время.

В рамках этого распорядка можно было браться за установление границ дозволенного. В дверном проеме комнаты Кайла появились двойные ворота, а стул и ящик для игрушек исчезли, чтобы он не пытался с их помощью перелезть через преграду. В пижаму его переодевали в 20.00 в обстановке, никак не связанной с отходом ко сну, после чего он мог спокойно смотреть видео. Чем быстрее он оказывался в пижаме, тем больше оставалось времени на видео. Как только он это понял, то перестал сопротивляться переодеванию, и подготовить его ко сну стало проще. С 20.00 до 23.00 уже не было причин для битв или споров, да и родители были всегда готовы в это время поиграть с ним или почитать вслух. Ему разрешалось смотреть подходящие программы, но только до 21.00.

В 23.00 родители отводили Кайла в его комнату, закрывали ворота и предлагали почитать сказку. В случае согласия они читали одну сказку и уходили, а если он начинал драться, то уходили сразу же. Урок прост: хочешь сказку – никаких баталий, хочешь драться – не получишь сказки. Выйдя из комнаты, родители могли откликаться на его вопли, подходя к заграждению, но не входя внутрь, через увеличивающиеся промежутки времени, пока малыш не уснет. По той же схеме им предлагалось действовать всякий раз, когда он проснется среди ночи. Больше не приходилось силой удерживать его в постели, поскольку ворота в любом случае не позволяли ему покинуть комнату. Родители могли сохранять спокойствие, и надобность в угрозах отпала.

Первые две ночи стали серьезным испытанием, ведь Кайл привык добиваться своего. Прежде эскалация конфликта всегда играла ему на руку, теперь же следовало усвоить, что, даже если кричать изо всех сил, ничего не добьешься. На третью ночь все прошло гораздо лучше. К концу первой недели Кайл соглашался послушать в постели сказку и не протестовал, даже видя, что родители уходят. Более того, стало трудно не давать ему засыпать до 23.00, и мы постепенно передвинули его отход ко сну на более ранний час. К исходу второй недели Кайл ложился спать в 21.00 и просыпался в 6.30.

Поскольку Кайлу было уже четыре года, мы сомневались, сохранится ли у него дневной сон после того, как улучшится ночной, и решили только предлагать ему спать днем, но не требовать. Он стал регулярно засыпать в 13.00 на диване, и поскольку с тех пор все шло прекрасно, не было причин и далее менять его распорядок. При следующей встрече с этой семьей я убедился, что проблема сна решена. По словам родителей, Кайл стал гораздо веселее, не злится на них, с большим удовольствием проводит с ними время и гораздо лучше ведет себя в течение дня.

Двухлетняя Эшли спала в одной кровати с родителями. Им это нравилось, и они не спешили переселять дочку в отдельную комнату. Однако ночью ее маме приходилось потрудиться. Засыпая, Эшли любила взобраться на маму и шлепать, а то и царапать ее по лицу, посасывая собственный пальчик. Заснувшую девочку обычно удавалось переложить на матрас, но она просыпалась несколько раз за ночь, и все повторялось. Для матери это было очень неприятно, к тому же из-за недосыпа она чувствовала себя усталой и раздражительной, однако считала себя обязанной выполнять все капризы Эшли в ночные часы. Ведь это время нежности и поддержки, а не отторжения и разочарования. Иногда отец пытался помочь снова уложить Эшли, но у него ничего не получалось, во всяком случае, не в присутствии матери. Эшли требовала маму, чтобы теребить ее лицо и волосы. Но иногда, когда мать допоздна отсутствовала, отец без особых хлопот укладывал дочку спать.

Как и Майклу, Эшли мешало спать сочетание нежелательных ассоциаций и отсутствия границ дозволенного. Совместный сон подходил этой семье, но не было никаких причин терпеть раздражающие привычки малышки. Нежность и поддержку прекрасно можно выразить, не позволяя ребенку творить все что вздумается. И уж точно незачем было внушать Эшли мысль, что ей всегда будет разрешено беспокоить других людей.

Итак, мать сказала Эшли, что отныне она может спать рядом, но не на ней, и ей не разрешается царапать мамино лицо или хватать ее за волосы. Как только Эшли попыталась оспорить новое правило, мать поднялась и вышла из комнаты, а отец остался. Мать подходила на зов Эшли через увеличивающиеся временные интервалы, чтобы та видела, что мама рядом, но не возвращалась в постель, пока девочка не засыпала. Если, проснувшись ночью, Эшли вновь пыталась вести себя неправильно, мать останавливала ее и снова уходила до тех пор, пока малышка не засыпала. Несколько ночей матери пришлось провести большей частью на диване, пока отец присматривал за дочкой в спальне. Зато Эшли всякий раз училась засыпать на матрасе, а не на человеке, никого не теребя и не раздражая. Этого оказалось достаточно. После этого хватало одной только угрозы, что мама уйдет, чтобы Эшли тут же прекращала нарушать правила, а еще через несколько дней она перестала и пытаться.

Не удивляйтесь: ночные кормления – частая и для многих неочевидная причина серьезных нарушений сна у детей. С трехмесячного возраста младенцу не требуется больше одного кормления в ночное время (в дополнение к кормлению во время укладывания), да и от него малыш легко откажется в ближайшие месяц-два. И вам совершенно незачем просыпаться несколько раз за ночь, чтобы его накормить. Постоянные вмешательства в режим ночного сна, накрепко ассоциированные с перекормом, чреваты самыми серьезными последствиями, которые будут сказываться, если кормления продолжатся, еще очень долго – возможно, годы. Напротив, стоит убрать лишние кормления, и сон очень быстро налаживается.

Возможно, и вам, и ребенку очень приятно, когда он засыпает у вас на руках во время кормления. Это нормальное поведение, так что спокойно кормите таким образом малыша первого года жизни, если вы радуетесь этому, без проблем перекладываете его в колыбель или на кровать, как только он уснет, и сам он благополучно спит всю ночь. Но если ребенка трудно спустить с рук после кормления или он то и дело просыпается и не может заснуть, пока его снова не накормят, значит, у него развивается нарушение сна, причиной которого почти наверняка является режим кормлений.