Глаза шпиона сверкнули злобой, однако он по-прежнему спокойно курил и говорил безоблачным тоном.

— Вы снова ошибаетесь. Тот срочный вызов Быковскому отправил именно я. Разумеется, по фальшивому адресу, где он прождал битый час, да только потерял время, — Мехмет-бей выпустил новую струйку дыма. — Было крайне важно все устроить таким образом, чтобы имя мое вы узнали от умирающего доктора и пришли ко мне рынок.

Мармеладов был обескуражен таким поворотом, но удержал эмоции и не дал им отразиться на лице. Также он скрывал и внезапно нахлынувшую усталость.

— Все это время вы играли с нами. Ловко играли, — сыщик прикрыл ладонью рот, чтобы скрыть зевоту. — Но с какой целью? Вы выяснили про тайную встречу с австрийским посланником. Сообщили по своей шпионской цепочке, весть обязательно дойдет до Константинополя и это уже изрядно спутает карты наших дипломатов. Так чего же вам еще надобно?

Круг замкнулся, беседа вернулась к главному вопросу. И опять, как в первый раз, Мехмет-бей не спешил отвечать, он лишь молча курил.

— Размышления приводят только к одному выводу, — продолжал меж тем Мармеладов, как всегда разговаривая не столько с собеседником, но больше с самим собой. — И вывод этот печален: вы хотите убить австрияка.

— Видите, это нетрудно понять, если хорошо подумать, — турок оскалился в некоем подобии улыбки и снова затянулся папиросой. — Просто раструбить всей Европе о тайной встрече, ну посудите сами, разве это даст результат?! Подумаешь. Дипломаты любых двух стран всегда сговариваются о чем-либо за спиной третьей. В этом и заключается смысл современной политики…

Турок опять выпустил дым, почти докурив свою душистую самокрутку. Поднял левую руку, призывая сыщика быть внимательнее к следующим словам.

— Но убийство в Москве графа Андраши, друга детства австрийского императора и его главного доверителя, — о, вот это наделает шума! Представьте, как сию историю воспримет Франц-Иосиф, когда ему расскажут в красках, как русские заманили и коварно зарезали… Или застрелили, не существенно. Вот тогда вы не сможете даже заикнуться о том, чтобы вмешаться в конфликт на Балканах!

— И вы продолжите свои зверства в Болгарии, в Сербии, в Греции. Опять прольется кровь невинных…

— Вам-то что за дело? — разъярился турок, впервые повышая голос. — Кровь невинных! Будто в Российской империи ее не проливают. Я не знаю другого государства, где власть так люто ненавидит собственный народ. Неужто не замечаете? Вас давят, как клопов. Ежедневно. Ежечасно! Голод, нищета, беззаконие, лихоимство. Поверьте, я всякого насмотрелся. Жить в России — вот самое страшное наказание, которое только можно придумать. В вашей проклятой стране счастливыми могут быть лишь дураки и мерзавцы. Остальным здесь неуютно. Умные люди это понимают, потому и уезжают в Париж, в Лондон, в Женеву. Вы тоже могли бы сделать правильный выбор. Ручаюсь, у нас в Константинополе столь умного и проницательного господина оценят по достоинству. Султан осыплет вас золотом!

— У вашего золота кровавый оттенок, — Мармеладов уже с трудом держался на ногах, комната плыла перед глазами. — Но я все равно не понимаю одного момента. Даже если вам удастся завтра проникнуть на тайную встречу и убить графа, ведь и Франц-Иосиф, и вся Европа узнают, что это сделал османский шпион. Или допускаете мысль, что вас не схватят?

Турок искренне удивился:

— Да кто же вам сказал, что я пойду туда сам?!

Он грациозно поднялся с подушек, расшитых золотыми нитками, взял в правую руку один из подсвечников.

— Разве для того я заманивал вас сюда? — дружелюбности в голосе Чылгын кюрта не убавилось, но слова он стал произносить несколько по-другому, растягивая их на гласных звуках. — Нет, именно вы станете моим новым тайным оружием. Всегда нужно готовить запасной вариант, на случай если основной план даст осечку. Сейчас вы даже не догадываетесь, о чем я говорю, но завтра в полдень все поймете. Все станет предельно ясно. А теперь, будьте любезны, взгляните сюда…

Полумесяц, который висел на кожаном ремешке у левого запястья турка вдруг пришел в движение. Шпион вращал его то влево, то вправо и вот уже, отражая огни пяти свечей, золотой полукруг слился в сияющий шар, от которого невозможно было отвести глаз.

Мармеладов отвернулся, проклиная себя за беспечность. Мысленно запел французскую песенку, переполненную ругательствами. Не поздно ли спохватился? Вот уже веки тяжелеют…

Сыщик только теперь понял, что в папиросу было подмешано какое-то хитрое зелье и, надышавшись дымом, он вот-вот уснет и окажется в полной власти гипнотизера. Нельзя, ни в коем случае нельзя смотреть на вращение золотой безделушки. Именно в ней вся сила Мехмет-бея, увидит человек блеск и все, теряет волю.

Но как же победить соперника, если смотреть на него нельзя? Было что-то такое в недавней книге, которую присылали для рецензии. Там злодейка со змеями вместо волос, обращала всех в камень одним только взглядом. Герой же победил ее, глядя в зеркало. Тогда история показалась глупой, критик разнес книгу в пух и прах. Теперь же он оглядывался по сторонам в поисках зеркала. Но его, как назло, не было в комнате.

Надо спешить! Низкий бормочущий голос, смешавшись с дымом в голове, уже оказывал гипнотическое влияние: Мармеладов чувствовал, как голова становится свинцовой… Бороться! Нельзя, чтобы Чылгын кюрт победил.

Сыщик перешел уже на родные, русские матюги, которые не просто крутил в голове, а выкрикивал в полный голос. Это позволяло оставаться на плаву и не тонуть в гипнотическом облаке. Вот он поймал краем глаза силуэт турка, мелькнувший в полированной дверце шкапа. Тот уже подошел к своей жертве и замахнулся тяжелым подсвечником. Другой рукой он по-прежнему крутил сверкающую сферу…

Не смотреть! Мармеладов понял, что остались лишь считанные мгновения, а дальше его свалит с ног либо гипноз, либо бронзовый канделябр. Повернул набалдашник трости вправо, до щелчка, выхватил клинок и пронзил размытую фигуру за своим плечом.

XVII

Митя разглядывал клинок, наполовину выдвинутый из трости. Отметил четырехгранное сечение — таким удобнее колоть, а не рубить, — проверил заточку. Одобрительно хмыкнул.

— Прекрасный подарок тебе Порох преподнес. И смысл философский в него вложен, и для дела пригодился. Как ни крути, а сувенир полковника тебе жизнь спас!

Мармеладов разглядывал бокал с французским вином, переливающимся глубоким сочным рубином в солнечных лучах.