или своей возвышенной любви к Маргарите. Сама же Маргарита Австрийская продолжала игнорировать какие-либо проявления любви. Она решила остаться вдовой и подтвердила это решение в одном из своих стихотворений:

Пока я жива, мое сердце не склонится

Ни к одному мужчине, сколь бы добрым, мудрым,

Могущественным, сильным, благородным он ни был,

Мой выбор сделан, я буду тверда.

Перед Маргаритой Австрийской была поставлена четкая политическая задача – выступать в качестве опекуна своего племянника Карла до достижения им совершеннолетия. Ставки были высоки, и поэтому для Маргариты и Максимилиана было невероятно важно максимально защитить Нидерланды от войны с Францией и Гелдерном. Это обеспечило бы Карлу время и необходимые условия для того, чтобы подготовиться к своей королевской роли. Маргарите удалось убедить Максимилиана, что новый мирный договор с Францией принесет только выгоду. Император разрешил дочери начать переговоры. В ноябре 1508 года Маргарита и кардинал д’Амбуаз заключили в Камбре новое перемирие, которое затем было торжественно провозглашено в кафедральном соборе Камбре. Договор устанавливал продолжение мира с Францией и перемирие с северным Гелдерном сроком на один год. Это давало Нидерландам, по крайней мере временно, передышку от войны.

На форзаце молитвенника, который Маргарита подарила своему племяннику Карлу, она собственноручно написала: «Я буду считать себя счастливой, если могу быть полезной вам в качестве вашей тети. Маргарита». С ней Карл был в надежных руках, и теперь у него было все необходимое для того, чтобы стать преемником своего отца Филиппа Красивого.

«Король жив! Да здравствует Карл!»

Карлу было семь лет, когда вечером 18 июля 1507 года он присутствовал на траурной церемонии в память о своем отце Филиппе Красивом, состоявшейся в соборе Святого Румбольда в Мехелене. Несмотря на то что бренные останки Летнего короля и его вдова Хуана Кастильская все еще находились в Испании, Маргарита сразу после своего возвращения в Мехелен приказала провести траурную церемонию в память о покойном брате. Церемония играла двойную роль, поскольку включала в себя и прощание с Филиппом, и официальную передачу власти Карлу. Таким образом обеспечивалось правопреемство до наступления совершеннолетия Карла. Церемония выполняла несколько символических функций: подчеркивала королевский статус Филиппа Красивого и сохранение бургундских традиций, а также демонстрировала власть нового правителя. Одновременно с этим юный Карл провозглашался новым наследником. Маргарита сделала все, что от нее зависело.

Траурная процессия, вечером прошедшая по Мехелену от Принсенхофа до собора, состояла из представителей всех бургундских городов, священников, муниципальных советников и членов мехеленских гильдий. Перед процессией шли личные конюшие и каптенармусы Филиппа Красивого. 600 знатных людей в черном выстроились в цепь на расстоянии вытянутой руки вдоль всего маршрута, и каждый из них держал горящий факел. Карл ехал в процессии верхом на пони в окружении охраны из лучников, а на шее у него была цепь ордена Золотого руна. Шлейф его длинного траурного плаща нес его первый камергер, Карл I де Крой, принц Шиме. Замыкали похоронную процессию члены ордена Золотого руна.

Максимилиан, который в это время воевал с венецианцами, направил в Мехелен посла, который должен был представлять его. Члены процессии несли в собор боевой шлем, меч, щит и кольчугу Филиппа, а также вели его коня.

Внутри собора зажгли 1800 свечей, а стены были покрыты траурной черной тканью, бархатом и украшены десятками гербов. Доспехи Филиппа были торжественно развешаны под четырьмя арками chapelle ardente, «часовни скорби», в которой стоял пустой катафалк. Часовня скорби, также известная на латыни как castrum doloris [82], представляла собой большую траурную часовню, в которой горели сотни свечей. С XIV века «часовня скорби» вошла в обиход на королевских и дворянских похоронах и всегда сопровождалась эффектным освещением. Эта короткая церковная служба была генеральной репетицией церемонии передачи власти Карлу, которая должна была состояться в этом же месте на следующий день.

На следующее утро траурная процессия снова пришла к собору Святого Румбольда. На сей раз Карл шел пешком: это должно было стать его первым появлением на публике в качестве будущего государя. На черных бархатных подушках несли королевскую корону, одежду пилигрима и цепь ордена Золотого руна. В соборе Карл преклонил колени перед пустым катафалком, прочитал заупокойную молитву об отце и выслушал надгробную речь, которую произнес духовник Филиппа.

После этого герольдмейстер ордена Золотого руна трижды подряд провозгласил по-французски: «Король умер!» Ему вторили четыре герольда, державшие королевские знамена. Затем герольдмейстер громко объявил: «Король Карл, эрцгерцог Австрии и король Испании!» Карл воскликнул в ответ: «Я здесь!» Вслед за тем было громко объявлено: «Король жив! Да здравствует Карл, милостью Божьей эрцгерцог Австрии и король Испании!» Стоявшие вокруг принца четыре герольда высоко подняли знамена и перечислили все земли, которые отныне ему принадлежали как герцогу и королю. С Карла сняли длинный траурный плащ, и герольдмейстер ордена Золотого руна вручил ему большой меч. Держа меч острием вверх, Карл подошел к главному алтарю, встал на колени и прочитал молитву. Теперь Максимилиан мог спать спокойно. Консолидация бургундско-габсбургской власти свершилась.

Максимилиан, как и его предшественники, верил, что Габсбурги, включая его бургундского внука Карла, выполняют священную миссию. Но Карлу власть досталась не по «божественному умыслу», а благодаря сочетанию трагедии и случая. Его отец Филипп Красивый скоропостижно скончался, а по материнской линии испанская династия полностью прервалась за несколько лет до этого: дон Хуан, старший сын и первый наследник престола, умер вскоре после женитьбы на Маргарите в октябре 1497 года. Старшая дочь Фердинанда Изабелла, королева Португалии, умерла вскоре после родов. Ее сын умер в двухлетнем возрасте. Хуану, мать Карла, родной отец заключил в монастырь Тордесильяс и не допускал к трону.

С испанской стороны никто и представить себе не мог, что королевская династия распадется таким катастрофическим образом. Слабое здоровье королевских детей Хуана, Изабеллы и Марии и психически неуравновешенный характер их сестры Хуаны привели к полному краху испанской королевской династии. Генетическая нестабильность, которая была присуща не только испанскому королевскому дому, но и Габсбургам, в конечном итоге привела к угасанию их испанской ветви. Браки по первой степени родства между дядями и племянницами, племянниками и тетками, а также двоюродными братьями и сестрами привели к тому, что треть их законных детей, рожденных в период между 1527 и 1661 годами, умерла в возрасте до года. Это означало, что уровень младенческой смертности в испано-габсбургских королевских семьях почти в четыре раза превышал таковой среди обычного испанского населения.

Из восьми детей Филиппа II, сына Карла, лишь четверо дожили до