– Говорили люди Ромке, чтобы он строже своих девок держал, а он нет, баловал их, смотреть иной раз тошно было. Себе табаку не купит, а уж дочкам мороженое обязательно. Сам в худых сапогах, а дочкам по новому платью справит.

Мариша слушала рассеянно. Но все же переспросила:

– Чьим дочкам? О ком вы говорите?

– Прохоров Ромка дочерей своих шибко баловал, вот и выросли они у него обе наглые да жадные. Родителя, который их один вырастил, знать не захотели. Ромка один тут помирал, спасибо, Светка его к себе потом взяла.

– Так и то не взяла бы, кабы не дом. На дом она польстилась, вот и все.

– А Лидка, та носу и вовсе не казала. Как свалила в свой техникум, только ее тут и видели.

– Даже на каникулы не приезжала.

– А телеграммы отцу регулярно слала. Денег ей пришли. А где деньги взять? В девяностых колхоз наш развалился, кормов не стало, скотину, чтобы не передохла, всю зарезали.

– В войну коров держали, а тут прирезали, – закручинилась старушка.

– Теперь-то снова развели, – перебил ее старик. – Да разве же сравнишь? У наших вымя было – во! А у этих с гулькин нос. На мясо, говорят, их растят. А разве по-божески это? Скотина не только для употребления в пищу человеку дана, корова, она рядом с тобой живет, она тебе и кормилица, и помощница, и в беде подсобница. От нее и молоко детям, и сметана мужикам, и бабам масло. Все сыты с одной коровы бывают, если и режут, так слезами обливаются, прощения у животины просят. А этих год на ферме растят и уже под нож. Они же еще дети, разве так можно?

– Да и скот нынче какой-то весь не наш стал, чужой. У нас сроду рыжих коров не было, а теперь одни рыжие ходят. К моей Пеструшке я всякий раз с разговором подходила, а эти смотрят, словно и не разумеют человеческую речь. То ли тупые, то ли чего еще.

– Погодите, – перебил Степан. – Вы что же говорите? Не приезжала, выходит, Лидия к отцу?

– Ни разу. С тех пор как в город умотала, только телеграммы с просьбой денег ей выслать и приходили.

– Но вы же сказали, что Лидия недавно приезжала.

– В шубе!

Старики переглянулись.

– Да нет, – покачала головой старушка. – В шубе – это Светка приезжала.

– Светка к нам частенько заглядывает.

– Продукты завозит.

– Думает, что коли мы одинокие, так за сгущенку и батон белый мы ей дом свой завещаем, – засмеялась старушка. – А мы уж давно ферме пообещали дом возвернуть взад.

– Не мы его строили, не нам им и распоряжаться. Что взамен нашего сломанного крышу нам над головой дали, спасибо им на том.

– А у Светки от жадности крыша съехала. Один дом имеет, так еще и на этот глаз положила. У-у-у… аспидница!

– Погодите, погодите, – перебил стариков Степан. – Вот вы говорите, к вам недавно Светлана заглядывала? А кто это такая?

Старики взглянули на Степана вроде как с жалостью. Такой молодой, читалось на их лицах, а хуже нас, стариков, соображает.

– Светлана – это дочка Прохорова, – как дурачку, медленно, терпеливо объяснила Степану старуха.

– Младшая, – добавил старик.

– А Лидия тогда кто?

– Лидия – это его старшая дочь. Прохорова Ромки, стало быть.

Теперь сыщикам было понятно. В Ведрино приезжала некая Светлана – сестра Лидии. И была она не просто проездом, а специально заглянула к своим знакомым, чтобы похвастаться обновкой – дорогой лисьей шубой, которую носить было совсем не сезон, да Светлана, видать, не утерпела.

– А где у нее дом?

– Тут.

– Неподалеку.

– Как ферма строиться начала, так все старые домики и снесли. Прохоров к тому времени уже у Светланы в Торжке жил.

– Светлана замуж там вышла, да неудачно. Детей у них с мужем нету, да и живут худо, хотя птицу кое-какую держат.

– Чего же тогда худо живут, коли хозяйство имеют?

– Пьет муж у Светланы-то.

– От такой бабы, пожалуй, не только запьешь, а и в петлю полезешь.

– Погодите, а где дом Светланы?

– Показать вам?

– Покажите. А Светланы там нет?

– Умотала еще вчера.

– На машине какой-то грузовой приехала. Вещи какие-то выгружали вдвоем с шофером. Потом он на машину сел и уехал, а Светлана к нам заглянула.

– В шубе?

– В ней самой.

– Ну, покажите, покажите нам дом этой Светланы.

Пока старики возились, по-стариковски долго собираясь в путь-дорогу, Степан вышел во двор и оттуда позвонил в отдел. Он попросил выяснить у своих коллег, не имелось ли у пропавшей Лидии родной сестры – Светланы? Ответ пришел как раз к тому времени, когда на крыльце дома появились старики. Да, по документам у родителей Прохоровой Лидии были две дочери. А значит, у Лидии была сестра, младше ее на два года. И звали ее Светланой.

– Неужели та самая сбежавшая домработница?

– Чтобы Лидия родную сестру в прислуги упекла?.. Прямо не верится в такое.

Но теперь желание увидать дом, принадлежащий Светлане Прохоровой – сестре Лидии, у сыщиков возросло. К счастью, добираться до него было недалеко. Домик был точно таким же, как и все остальные постройки в поселке, типовым. Но от этого его стоимость ничуть не уменьшалась.

– Светлана женщина бойкая, как отца к себе забрала, участок и дом на себя переписала. Хоть от дома там одно название и было, когда ферму строить начали, Светлана свои претензии предъявила.

– И хитро так поступила.

– Сначала специально дождалась, пока строители дом ее снесут вместе с бесхозными развалинами, а потом иск в суд настрочила.

– И выиграла?

– Знамо дело, что выиграла. Чего же не выиграть, коли она по всем раскладам права получается. Участок по документом чей? Ее. Дом чей? Тоже ее. Раз снесли, извольте оплатить память папочкину. И моральный ущерб за порушенное родительское гнездо. Она нам потом в красках описывала, как судью дурачила и какая судья ей доверчивая попалась, на весь этот цирк повелась и такую сумму присудила, что фермеры пощады запросили и Светлане новый дом взамен порушенного выделили.

– Но вам ведь тоже выделили.

– Нам дом в пользование дали. А Светлана себе собственность оформила.

– Один дом получила, теперь еще и на наш зарится. Вот девка!

Старик не мог сдержать улыбки. И, видя, что тема его живо интересует, Мариша спросила:

– Как же она зарится-то? В чем это проявляется?

– Собственность нам со старухой на дом оформить предлагает. Поможет, говорит, в этом.

– И к себе, коли мы обезножим, взять обещает.