Для примера остановимся на «Соглашении по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности» ВТО, где имеется раздел 7 «Охрана закрытой информации».

В статье 39, п. 2 этого документа ВТО отмечается: «Физическим и юридическим лицам предоставляется возможность препятствовать тому, чтобы информация, правомерно находящаяся под их контролем, без их согласия была раскрыта, получена или использована другими лицами способом, противоречащим честной коммерческой практике, при условии, что такая информация:

a) является секретной в том смысле, что она в целом или в определённой конфигурации и подборе её компонентов не является общеизвестной и легко доступной лицам в тех кругах, которые обычно имеют дело с подобной информацией;

b) ввиду своей секретности имеет коммерческую ценность и

с) является объектом надлежащих в данных обстоятельствах шагов, направленных на сохранение её секретности со стороны лица, правомерно контролирующего эту информацию».

Соотнеся эти требования ВТО с нормами закона РФ «О государственной тайне» и нового Перечня сведений, отнесённых к государственной тайне (2006 г. ), можно сделать вывод о некоторой «однобокости» этих важных нормативных актов, где понятие государственной тайны продолжает увязываться с национальной безопасностью страны, а не с «торговыми» секретами национальных товаропроизводителей.

В целом государственная тайна – это сложное информационное и политико-культурное понятие.

Специфическим средством борьбы с мировым наукоёмким биотерроризмом является оперативное засекречивание новой информации по молекулярной биологии и медицине на основе закона о государственной тайне. Такие законы есть во всех развитых странах мира. Более того, сложилась законодательная практика передачи своих национальных секретов другим странам, которые далее принимают на себя соответствующие обязательства по защите переданной секретной информации, документов или изделий новой техники (прежде всего военного назначения).

Как показывает практика, целые научные биологические школы мира, в том числе в университетах, оказались не совсем готовы к «закрытию» и дальнейшей секретной работе на основе личных допусков к государственной тайне.

Так, по данным сообщения «Расшифрованный геном человека будет бесплатным и общедоступным» (сайт: «Известия науки» от 18 февраля 2004 г. ), компания Gelera Genomics объявила, что вскоре расшифрованный сю геном человека будет опубликован в сети Интернет и доступен любому желающему. В настоящее время в Интернете доступна другая версия генома, расшифрованная в рамках программы «Геном человека» (Human Genome Project – HGP). По мнению пользователей и разработчиков, версия компании Gelera Group удобнее в работе, но слишком дорога (подписка на информацию стоит десятки тысяч долларов).

Сложилась «классическая» ситуация с рекламой достижений возникших научных школ и их борьбой между собой. Очевидно, каждая школа имеет свои преимущества и недостатки. Один из руководителей Gelera Group Крэг Вентен говорит, что геном Gelera «более упорядочен», а в версии HGP лучше представлены повторы ДНК.

Неизбежно по разным соображениям возникают вопросы по «идеологии» засекречивания фундаментальной и прикладной науки.

Засекречивание в мировой биологической науке имеет свою специфику и, видимо, не имеет полной аналогии с засекречиванием в атомной науке 40-50-х годов. Оно становится стратегической потребностью не сразу, а лишь на поздних стадиях трансформации научного знания, которое до норы до времени имеет некий абстрактный характер, ибо не ясно, как можно прагматизировать какие-то малопонятные локальные научные эффекты.

Здесь следует обратиться к двум сторонам процесса засекречивания. Во-первых, надо понять сущность «научной революции», и здесь можно принять идеологию Т. Куна [66]. Во-вторых, можно посмотреть на исторические аналогии, например, в развитии наиболее грозного оружия в виде атомного и термоядерного оружия.

В атомной науке стали критичны работы 1939 года, когда и пришла пора засекречивания.

Особая важность и уровень встающих угроз национальной безопасности таких «переворотных» научно-технических достижений предполагает не только своевременное патентование, но и оперативное засекречивание научно-технической информации до её правовой защиты.

Снова необходимо поставить вопрос о принятии в России закона «О секретных изобретениях».

По Т. Куну любая попытка, прежде всего со стороны военных, какого-либо стимулирования развития фундаментальной науки наносит лишь ей вред. Это вред может наступить и при преждевременном засекречивании проводимых работ. Вот почему в «большой науке» (например, в РАН, РФФИ и др. ) царит тезис, что фундаментальная наука не подлежит засекречиванию.

Блестящая работа Т. Куна, оказавшая значительное влияние на развитие прогнозирования, частично отдаёт дань широко распространённой вере в то, что в фундаментальной науке неприменимы прогнозирование, выбор и планирование.

Наши «молодые реформаторы» (надо признать, что были и социально-экономические удачи), не имея специфической закалки в сфере обеспечения национальной безопасности страны, в 90-е годы решительно встали на путь «демилитаризации» российской экономики и резкого сокращения финансирования фундаментальной и прикладной науки, а также за мир без российского «сверхоружия» на дорогостоящей новой физической и иной основе.

Сделанные ими крупные ошибки пришла пора преодолевать.

Для сферы большой биологической науки (т. е. уже угрожающей «генетической бомбы») ситуация в самой России видится иначе: здесь требуется прорывная стратегия «асимметричного ответа».

Сегодня надо говорить о существенных структурных сдвигах в научно-техническом прогрессе, который от проблем атома и космоса всё более обращается к биологической клетке, ДНК и прочим объектам генной инженерии. Отсюда новый всплеск интереса военной мысли к биологическому оружию новых поколений.

В научно-техническом отношении мне видится аналог ситуации 40-50-х годов с тайной историей создания первой атомной бомбы и теми геополитическими последствиями, которое принесло с собой сначала термоядерное оружие, а по том ракетные средства его доставки.

Биологическое и иное оружие массового уничтожения международным правом (в т. ч. по линии ООН) запрещено к применению. Но это право не может относиться к работам в сфере фундаментальной и прикладной биологической науки, которая всегда имеет «двойное» назначение.

Данные печати показывают, что в данной области финансирования секретных медико-биологических, не всегда военно-ориентированных, исследований и разработок лидирует именно США и Минэнерго (МЭ) и далее научные фанты, в том числе по линии Минобороны США и его Управления перспективных разработок (ДАРПА), раздаются по всей сети многоотраслевой науки США.

Для справки: ДАРПА (Defense Advanced Projects Agency) – орган Минобороны США, осуществляющий централизованное руководство отдельными научно-техническими проектами, которым придаётся особое значение для перспективного использования в целях наращивания военного потенциала США. Заказы ДАРПА доводятся до этапа перспективных разработок, затем передаются в виды вооружённых сил для дальнейшей технической разработки, испытаний и подготовки производства. ДАРПА стоит у истоков создания самой необычной военной техники, вооружений и материалов.