также о боевой деятельности партизан. Мы ежедневно принимали сводки Совинформбюро, размножали и рассылали в батальоны. Там их в свою очередь переписывали в нескольких экземплярах и отправляли в более мелкие подразделения, откуда эти драгоценные листочки доходили уже до жителей. Один-два раза в неделю, а иногда и чаще, делались обзоры боевых действий полка. В них рассказывалось и о зверствах оккупантов, и о наиболее значительных эпизодах нашей борьбы, и о тех, кто особо отличился при выполнении заданий.

К пропагандистской деятельности мы широко привлекали наиболее подготовленных людей — политработников, специалистов военного дела. Они разрабатывали тезисы выступлений для комиссаров батальонов. Только в течение февраля и марта 1942 года были подготовлены и разосланы тезисы к таким темам: «Фашизм — злейший враг советского народа», «Союз демократических держав победит», «Зверства немецко-фашистских захватчиков на оккупированной территории» (материал был составлен на основе местных фактов), «История партизанской борьбы в России», «Как бороться с танками», «Учись минировать».

К тому времени полностью обосновался в нашем полку секретарь райкома партии И. П. Гусев, без устали занимавшийся налаживанием партийной работы и нормальной жизни в селах и деревнях, занятых партизанами. По его инициативе было подготовлено обращение Ельнинского райкома партии и райкома комсомола к населению. В обращении говорилось о зверствах фашистов на территории Ельнинского и соседних с ним районов, об обстановке на фронте, об успехах Красной Армии и партизан, разоблачалась изменническая роль старост и полицейских. Обращение призывало жителей создавать партизанские отряды и боевые группы самозащиты, вооружаться, не давать оккупантам ни одного килограмма продуктов и фуража, не выполнять распоряжений немецкого командования, портить мосты и дороги, уничтожать захватчиков, их обозы и транспорт. Переписанное от руки в сотнях экземпляров, обращение было распространено по району.

Появление в полку И. П. Гусева пришлось как нельзя кстати. Хотя меня и избрали комиссаром, но, по совести говоря, я хорошо не знал, чем заниматься. Ясно было одно: надо поднять боевой дух партизан, вдохновить их на борьбу. Но как это сделать, я представлял смутно. На первых порах не придумал ничего лучшего, как при всяком удобном случае участвовать вместе с партизанами в самых отчаянных схватках, чтобы личным примером воодушевлять своих товарищей. Постоянное внимание Гусева к политической работе дало хороший результат: я стал понимать, чем заниматься мне, как комиссару. Позднее, когда в отряд из штаба Западного фронта прибыл опытный политработник Александр Иванович Разговоров, дело пошло лучше.

Вскоре после того как появилось обращение райкома партии и райкома комсомола, командование партизанского полка издало довольно своеобразный приказ, адресованный жителям района. В первой части этого документа сообщалось об успешном продвижении частей Красной Армии, об освобождении ряда крупных городов, о зверствах, чинимых захватчиками на оккупированной территории, и о том, что близится час расплаты с фашистами за все их зверства. Далее в приказе говорилось:

«...Продуктов и кормов немцам не давать, на работу не ходить, а старост и полицейских, пытающихся выполнять немецкие приказы, уничтожать беспощадно». Но особенно любопытен последний параграф: «Настоящий приказ должен быть зачитан всему населению. Персональную ответственность за выполнение данного приказа возлагаю на старост деревень. Староста, не выполнивший настоящего приказа... будет уничтожен немедленно».

Появился такой приказ не случайно. Оккупационные власти время от времени давали задания волостным управам, начальникам районов и сельхозкомендатур собирать по разверстке с каждого крестьянского двора большое количество хлеба, мяса, молока, яиц, а также сена и соломы. Старостам деревень предлагалось даже собирать с каждого двора по пяти килограммов сушеной земляники, черники, малины. А немецкая комендатура Стодолищенского района в июле 1942 года приказала старшине Ново-Руднянской волости поставить для фашистской армии тонну свежей рыбы или раков. Мы, конечно, не могли мириться с этим, хотя за невыполнение приказов фашистских ставленников людям грозили арест и даже смертная казнь.

Однажды мы послали на лошади молодого партизана Шуру Радькова в полк имени 24-й годовщины РККА, чтобы выяснить судьбу Кольки-Кума и его группы и попутно разведать обстановку в Ельне. Побывав в полку и навестив мою жену, которая передала нужные нам сведения, Шура вместе с пожилой партизанкой Полиной Ивановной беспрепятственно проехал Ельню и направился по Смоленскому большаку в сторону расположения наших отрядов. Недалеко от Ельни им повстречался обоз. Шура окликнул возчиков:

— Откуда едете, дяденьки?!

— Из Малышевского сельсовета, из Павлова.

— А куда?

— Да в Ельню, сено по заготовкам везем, староста приказал.

Шура не выдержал.

— И не стыдно вам! — срывающимся голосом крикнул он. — Немцам сено и овес везете, помогаете им бороться с Красной Армией. Своих убивать помогаете!

У Павловцев и без того на душе было тяжко: кому хочется свое добро отдавать? А тут еще этот мальчишка со своими укорами.

— Ах ты, щенок! — крикнул рыжебородый возчик. — Да мы тебя так отдуем кнутами, что белого света не взвидишь. Да еще и в комендатуру сдадим!

Однако до кнутов дело не дошло: Шуру выручил резвый конь. Отъехав, мальчишка крикнул вслед возчикам:

— Погодите, контры, мы скоро к вам приедем! Передайте старосте, что если хотя бы одну соломинку пошлет немцам, то будет повешен на первой же осине!

Через несколько дней группа партизан, которую Василий Васильевич поручил возглавить мне, направилась в западную часть Ельнинского района. Шура Радьков увязался с нами. В Павлове «знакомые» Шуры крайне удивились, увидев среди партизан того самого парнишку, который обругал их под Ельней. Однако старосту вешать не пришлось: предупрежденный крестьянами, он перестал поставлять оккупантам продовольствие и фураж. Да и вообще впоследствии мы уже почти не прибегали к крайним мерам: старосты послушно выполняли указания партизан, видя, что сила на их стороне.

Тогда же наша группа захватила на мельнице в деревне Вербилово солидное количество хлеба и передала его семьям учителей и служащих, кормильцы которых находились в Красной Армии.

Побывали мы и в других деревнях. В одной из них захватили тайного немецкого агента Муравского, который летом прошлого года во время боев под Ельней выдал гитлеровцам двух советских фронтовых разведчиков. Разведотдел 24-й армии еще тогда поручил нам поймать предателя, но он ухитрился скрыться. Понимая, что все кончено, Муравский выдал нам своего дружка, тоже предателя Гайченка. Мы сполна рассчитались и с этим ублюдком...

* * *

Ясная морозная ночь. Сказочно красив лес, покрытый инеем. Впереди деревня Щербино. Остановились, прислушались — кругом тишина. На фоне неба темным силуэтом выделяется старинная церковь. Хотя и поздно, но в некоторых домах слабо светятся окна.

— А где же наши ребята-разведчики? — спрашивает ездовой, мой ординарец Костя Яшкин.