Мама попадала в такой капкан. Один раз ей открыл отец, а второй — сама Полина. После этого мама сюда ни ногой.

Да и не было у них особой нужды в леднике. Им вполне хватало холодильника и погреба. А после того как умер отец, о леднике они и вовсе забыли.

А вот теперь кто-то вспомнил о нем. Конечно, Варвара. Больше некому.

— Эй! — Полина забарабанила в дверь, кричала долго, до хрипоты, но без всякого толка.

Ледник запирался на две двери, чтобы тепло сверху не смешивалось с холодом снизу. Полине нужно было открыть обе, а она и с одной не могла справиться. Докричаться до внешнего мира было невозможно. Варвара мимо ледника будет проходить, не услышит. Да и не захочет. Ни она, ни Вадим.

Дверь они откроют, когда Полина умрет от жажды и голода. Найдут ее останки, вызовут полицию. Варвара скажет, что всему виной дурацкий замок и неосторожность сестры. Еще одиночество. Некому было хватиться Полины, никто не пошел открывать дверь.

На следствии Варвара расскажет, что Полина влюблена была в свою одинокую жизнь, именно поэтому и отдала ей своего ребенка. Подлая душа! Это ведь она отправила к ней Германа, который и затащил Полину в ледник.

Или это Миша сделал? Но зачем?

— Миша, сволочь! — закричала она и услышала в ушах звонкий смех.

Это хохотала над ней гробовая тишина из глубины ледника. Она звала ее к себе, но Полина не хотела идти вниз.

Лед сюда отец привозил с озера, загружал в глубокую вертикальную нишу. Его здесь давно уже не было, но за зиму погреб выстудился, а весеннему солнышку не хватало силы, чтобы прогреть землю над ним. Холодина в леднике стояла зимняя, а согреться нечем. Пальто слишком уж тонкое. Да и платка у Полины не было. С валенками только повезло, но так они положения не спасут.

Валенки и пальто подтверждали ту версию, которую придумала Варвара. Именно поэтому Полина не была связана. Заглянет дядя Леша в ледник, увидит труп и не найдет на нем никаких признаков насилия. Значит, это и не убийство вовсе, а смерть по неосторожности. А Варвара заплачет, посмеиваясь в кулак. Сука!

Полина обессиленно стукнула кулаком в дверь. Бесполезно искать спасение. Стены в шахте лестницы кирпичные, кладка крепкая, толстая, руками не разобрать. А своды потолка и вовсе железобетонные. Отец на совесть все делал, денег на материалы и строительство не жалел, сам не раз хвастался своей основательностью.

Варвара все это слышала. Поэтому она и распорядилась закрыть сестру в леднике.

Нет отсюда выхода, кроме как через дверь. А ее никто не откроет.

Дверь прилегала к косяку довольно плотно, но свет сквозь щели все-таки проникал. Так было на самом деле, или просто глаза Полины привыкали к темноте. Она стала различать очертания стен, разглядела лестницу под ногами, спустилась по ней, разглядела очертания стеллажа вдоль стены.

А полки достаточно длинные и глубокие. На них можно было спать, лишь слегка согнув ноги. Тот негодяй, который затащил Полину в подвал, проявил о ней заботу, уложил. А может, просто не захотел низко наклоняться, чтобы скинуть ее на пол. Интересно, кто это был. Миша? Вадим? Или оба?

Но Миша не мог быть заодно с Германом и его сообщниками. Этих людей наняла Варвара. Мише они чужие. Поэтому он и убил одного из них, нисколько не задумываясь. Миша спас Полине жизнь, из последних сил застрелил гада с карабином. Она не должна была об этом забывать.

Что же могло случиться с Мишей, если его не было здесь, в этом подвале? Куда его могли деть преступники? Просто бросили где-нибудь в лесу, чтобы он там умер как бы от ран? А если Миша заодно с Германом? Вдруг он стоит сейчас за дверью и тихо скалится?

Полина повернула было обратно к двери, хотела наорать на Мишу, но удержала себя, осталась на месте. Истериками она ничего не добьется, только силы потеряет. Нужно брать себя в руки, приспосабливаться к положению и начинать искать выход.

Когда-то родители здесь, в леднике, хранили закатки, квасили капусту. В углу лежала старая, рассохшаяся кадушка, стоял сломанный деревянный ящик. На полках запыленные картонные коробки, старые газеты в них, журналы, стеклянные банки. Обнаружила Полина и глиняный кувшин без ручки.

Еще на полках должна была быть старая, полуистлевшая одежда, ватники, телогрейки, шали, но ничего такого Полина не нашла. Как будто преступники нарочно все забрали, чтобы она не смогла воспользоваться.

Прежде здесь можно было найти лопату, косу, серп без ручки, такой же топор. Но исчезло и это все. Инструменты опасны. Ими можно проломить стену, сделать подкоп.

Полина не успокоилась, сняла с полки коробку, осмотрела ее, но, кроме газет, в ней ничего не нашла. Стеклянные банки ценности не представляли. Даже осколки глиняного кувшина не могли ей помочь. Слишком уж мягкий это материал против кирпичных стен.

Не нашла Полина ничего подходящего, но и успокаиваться не стала. Нельзя ей сдаваться, не может она подарить Варваре победу. Нужно вырваться из плена, добраться до своего ребенка и спасти его. Умирать она не имеет права. Никак нельзя оставлять Антошку на произвол бешеной тетке, которая воспитает из него морального урода.

Полина вернулась к двери, ощупала кирпичи вокруг нее, затем постучала по ним кулаком. Кирпичи сидели крепко. Никаких пустот под ними не было.

Она пошла дальше, обследовала кладку в шахте лестницы, а потом и все стены, но ни единого слабого места, увы, так и не обнаружила. Да тут и не могло ничего такого быть. Плохая кладка — это прежде всего подарок для воды. А в леднике было сухо, ни одна капля сюда не просочилась. Это при том, что почва сейчас была пропитана талой водой.

А от водички Полина не отказалась бы. Пить ей хотелось до жути. Без еды она могла бы обойтись какое-то время, а вот без воды никак.

Глаза ее уже окончательно привыкли к темноте. Она различала очертания всех предметов, лежащих на полке, но фляжку с водой увидеть не смогла. За неимением таковой.

И в кадке было пусто. Не мог дырявый бочонок удержать воду. Зато его можно было разобрать и вооружиться ржавым железным обручем. Разомкнуть круг не удастся, заклепки слишком прочные, но его можно смять, сделать плоскую полосу двойной толщины. Но толку от этого не будет. Таким инструментом худо-бедно можно ковыряться в земле, но ломать кирпичи — только мышей смешить. Вот если до сырой земли добраться, тогда можно будет и за кадку взяться.

Полина опустилась на полку, погладила разболевшееся плечо. Неплохо было бы сменить повязку и перекусить, но все это мелочь по сравнению с отсутствием воды. Ничего нет, даже льда. Положить бы прямо сейчас в рот кусочек и ждать, когда он растает.

Лед мог образоваться на дне ямы. Не исключено, что там все-таки была вода, а температура минусовая.

Фонарика у Полины не было, посветить себе она не могла. А яма глубокая, рукой до дна не достанешь. Самой лезть надо.

Полина села на край ямы, опустила ноги, развернулась, животом уперлась в бетонный угол. Она тихонько-тихонько опускала ноги, пока не повисла на руках.