имеешь дело с проституткой, которая держит в подвале операционную; даже если бы там не было двух столов, даже если она пока никого не резала на органы или там, не знаю, на закуску кому-нибудь…

— Она с этим не связана! — вдруг резко оборвал орк мою попытку пошутить.

— С чем не связана? — не понял я всплеска эмоций друга.

— С СДД.

— СДД? Ты сейчас вообще о чем? — начал я терять терпение, при этом предчувствуя, что сейчас услышу еще об одной грани магического города. Магического, но ни фига не сказочного.

— Ну ты сам сказал насчет разделки людей для СДД.

— Так, стоп! Я так понимаю, это какая-то аббревиатура. Можешь расшифровать?

— Да, служба доставки деликатесов, — спокойно пояснил орк, словно рассказывает о кондитерской на соседней улице.

— А деликатесы они что, из людей добывают? — уточнил я, ощущая, что в который раз за эти месяцы теряю устойчивую связь с реальностью.

— Не только, — с легкостью сохраняя невозмутимость на зеленой морде, ответил Бисквит, — но в основном это плоть разумных.

— И ты так спокойно говоришь о каннибализме? Блин, да тебя же от вида крови тошнит. Вы пришлые что, совсем охренели?

Я хоть и распалился практически до предела, но сумел понять, что дошел до той грани, за которой наша дружба может дать трещину. Лицо орка потемнело, и его черты сделались каменными.

— Так. Стоп. Прости. Был неправ, но пойми меня тоже, переварить такое с ходу просто нереально.

Слава богу, Бисквит немного отошел и все же снизошел до пояснений:

— Ты неправ, и даже не в своей ксенофобии, а в том, что считаешь это явление каннибализмом. Извращенцев, которые явились из моего мира, можно обвинить в людоедстве, но не в каннибализме. Каннибализмом как раз страдают твои сородичи. Пожрать человеческого мясца они любят так же, как некоторые из гоблинов и орков. А знаешь, что считается у человеческих клиентов СДД самым изысканным деликатесом? Икра гоблинов и даже их головастики. — Орк начал злиться, и его лицо исказила короткая судорога. — Это дети, Назар. Это гоблинские дети! Даже самые больные уроды из наших не едят плоть человеческих детей. А насчет моего спокойствия ты неправ. Думаешь, почему я сдал Лорикет по простому подозрению, что она может действительно быть связана с СДД? Почему шеф сразу же бросился проверять невнятную наводку? Поверь мне, вот у кого нет спокойного отношения к СДД, так это у Секатора. От одного упоминания гоблин сразу приходит в такую ярость, что под руку лучше не попадаться.

— Постой, тот случай с монстром в сейфе… — предположил я, вспоминая, как бесился Иваныч, едва не бросаясь на всех подряд.

— Да, — подтвердил мою догадку орк, — тогда мы проводили обыск в доме одного из лидеров СДД. Поверь, тебе очень повезло, что ты ляпнул такое мне, а не Секатору. Даже не вздумай при нем поднимать эту тему.

— Понятно, — решил я сгладить острые углы. — Оставим подробности на потом, когда оба успокоимся. Нам нужно закончить с Лорикет. От себя могу сказать, что в том подвале точно никто не умирал, максимум трансплантации, да и то не уверен. Но ты сам понимаешь, что для женщины, продающей себя за деньги, нравственные границы немного расплываются. А еще она очень ушлая и жадная. Ты тоже это осознаешь, даже если не хочешь признавать. Так что жалеть, что ваши дорожки расходятся, я бы не стал. Она тебе настолько дорога? Общение с ней приносит тебе много радости, успокаивают душу, делают жизнь светлее?

— Нет, — мотнул головой орк, опешив от моего въедливого напора.

— Ну тогда чего жалеть? Да, момент неприятный, но потерял ты не так много, поэтому предлагаю забыть и идти дальше.

— Хорошо, — орк начал выбираться из бассейна, — пойдем.

— Куда? — Теперь уже удивился я, воспринимая его предложение как исходящее из контекста предыдущего разговора.

— Ты же сам сказал, дальше, а дальше у нас по программе парилка и массаж. Они мне сейчас очень нужны. Ну, после той демонстрации, что ты заставил меня устроить. Все мышцы ломит, и нужно кое-что вправить на место.

— Вот ты, конечно, чудик, — вздохнул я, поднимаюсь с лавки. — И все это ради того, чтобы раз в году поплясать в компании здоровых мужиков? Кстати, вы при этом раздеваетесь или в одежде отжигаете?

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — опять засмущался орк, посветлев зеленой кожей.

— Ага, значит, голые скачете, — не удержался я и тут же замахал рукой, словно отбиваясь от комара: — Но ты прав, это не мое дело, я просто неспособен оценить настоящее величие ваших общих плясок.

Очень хотелось уточнить насчет того, не происходит ли после всех этих танцев массовое братание, но сам понимал, что уже хватил лишку. К тому же вспомнилось зрелище преображенного Бисквита. Это уже не развидеть, и вернуться к привычному ощущению того, что в здоровенном теле орка засел пугливый и стеснительным мальчик, вряд ли получится.

Следующими пунктами нашей еженедельной банной программы действительно значились посещение парилки, а затем массаж.

Парилка находилась совсем рядом с нашим кабинетом, так что перемещение не заняло много времени. Главным в этом отделе Семеновских бань был седой как лунь Михалыч, кажется разменявший уже семнадцатый десяток. Что интересно, он был единственным работником бань, который относился ко мне лучше, чем к орку. Я пытался выяснить причину этого казуса, но от моего друга получил только какое-то невнятное пояснение. А Михалыч вообще отказывался обсуждать данную тему. Все, что я в итоге понял, — однажды банщик перепутал какой-то декоктный состав для особой пены и немного прижег шкуру орка, а тот, абсолютно не специально, чисто рефлекторно, лягнул несчастного банщика. Копыт у моего друга, конечно же, не было, но старику от этого легче не стало. Пришлось даже вызывать лекаря.

Инцидент замяли, но натянутость в их отношениях осталась. Банщик вечно угрюмо косился на орка, а орк ни в какую не соглашался подпускать его к себе с мыльными составами. А вот я, несмотря на все предупреждения, с удовольствием пользовался услугами Михалыча и не забывал благодарить его. К тому же всегда вел себя со стариком предельно вежливо и уважительно, что и было оценено по достоинству.

— Мое почтение, Михалыч, — поздоровался я, когда мы вошли в так называемый предбанник.

Так называемый, потому что вместо тесной комнатушки он представлял собой большой зал с бревенчатой обшивкой. Около стен размещались лавки для работы банщика. Еще там имелись четыре двери, ведущие в отдельные парилки. Под потолком клубился пар, очень похожий на облако, и, как мне кажется, это облако поддерживалось специально, то ли иллюзией, то ли еще как.

— О, Назар, привет.