Эх, планы, планы.

Каким-то шестым чувством я сразу понял, что дело пахнет керосином. Хотя, если подумать, чем еще мог пахнуть стук в дверь моей каюты посреди глухой ночи. Если бы капитану или кому еще от меня срочно что-нибудь понадобилось, то меня сперва разбудил бы интерком. Меня охватило чертовски сильное, до мурашек, ощущение deja vu. В прошлый раз точно такой же стук обернулся для меня заключением контракта и отправкой на «Берту», но вот что ожидало меня за дверью сейчас?

С тяжелым сердцем и плохо соображающей головой я сел на кровати и спустил ноги на пол.

– Кто там? – спросонья мой голос прозвучал хрипло и недовольно.

– Это я, – каркающие интонации Бориса не узнать было невозможно, – открой, поговорить надо.

В маленьких помещениях есть своя прелесть – ты можешь дотянуться до всего, что тебе понадобится, не вставая с места. Я привстал и повернул защелку. Борис тут же влетел в каюту и, толкнув меня обратно на кровать, захлопнул дверь за собой.

– Что ты натворил? – выпалил он, угрожающе нависнув надо мной.

Забавно. Человек может с полной уверенностью считать себя невинным аки агнец, но стоит вот так в лицо задать ему подобный вопрос, как он немедленно теряется, начинает нервничать и, стоит лишь немного подождать, как он сам раскопает у себя в чулане такое количество скелетов и скелетиков самых разных форм и размеров, что даже начнет терзаться муками выбора.

– Э-э-э… в смысле? – я непонимающе нахмурился, лихорадочно соображая, где и когда мог напортачить.

– Что Ты Натворил!? – снова прорычал Борис, почти уткнувшись в меня носом.

– Не знаю. забыл воду в туалете спустить? – предположил я.

– Кончай дурочку валять! – рявкнул капитан и указал рукой на дверь, – у меня в коридоре стоит явившийся по твою душу курьер из Министерства Обороны с двумя вооруженными десантниками. Я ненавижу, когда меня выставляют идиотом, а потому хочу все узнать из первых рук и в последний раз спрашиваю: что ты натворил!?

Впервые за все проведенное рядом с Борисом время я позавидовал его обширному лексикону, поскольку в своем собственном слов для описания моего состояния я не нашел. Я только и смог, что вытаращился на него что было сил. Еще немного, и мои глаза просто вывалились бы.

В последний раз я общался с людьми в погонах два года назад, на армейских сборах. Там на полигоне я, помнится, чуть не засветил в лоб одному из офицеров выскользнувшей у меня из руки учебной гранатой, но свою порцию матюгов я тогда уже получил. Что же им понадобилось от меня на этот раз?

– Я… я… – мое лицо свело судорогой от терзавшего меня словарного голода, – гкх!

Несколько секунд мы молча таращились друг на друга.

– Та-а-к, понятно, – произнес Борис, выпрямляясь, – вижу, что ты и впрямь не в курсе. Одевайся.

– И ч. что Вы собираетесь д…делать? – я еще слегка заикался, но первоначальный шок уже спадал.

– Устрою вам очную ставку, хочу посмотреть, что из этого получится.

– Вы меня им отдадите?

– Разве у меня есть выбор?

– Они предъявили ордер на мой арест? – натягивая штаны, я лихорадочно пытался найти хоть какое-то объяснение происходящему.

– А зачем? Этим ребятам достаточно щелкнуть пальцами, чтобы все мы и безо всяких ордеров оказались в таких местах, по сравнению с которыми Аборея курортом покажется.

– Вот черт!

– Готов? Ничего интересного не припомнил?

– Полный ноль.

– Ладно, пошли, пообщаемся.

Но прежде, чем выйти из каюты, Борис наклонился к интеркому и нажал кнопку вызова.

– Гильгамеш, прости за беспокойство, но ты не мог бы выглянуть на минутку в коридор? Будь так любезен.

За дверью нас поджидало трое людей в форме. Впереди стоял невысокий майор с планшетом, которым он нетерпеливо похлопывал себя по бедру, а за его спиной виднелись два коротко остриженных десантника.

– Вот Ваш пациент, – капитан положил мне руку на плечо, – в целости и сохранности.

– Олег? – майор сверил мою физиономию с фотографией в своем планшете.

– Так точно, – угрюмо буркнул я.

– Собирай вещи – ты летишь с нами.

– Куда?

– Куда надо. На месте тебе все объяснят.

– Позвольте, позвольте, – вмешался Борис в нашу дружескую беседу, – в данный момент Олег находится под моим началом, и, соответственно, я несу за него ответственность. А потому я имею право знать, кто, куда и на каком основании его забирает.

– Вы имеете право заткнуться и не лезть не в свое дело, – майор отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и кивнул на меня, – давай, парень, шевелись!

– Вы, кажется, плохо меня поняли, – рука капитана на моем плече заметно потяжелела, – мой юнга никуда не полетит, пока Вы не объясните, что вам от него надо.

– Слушай, старик, – курьер с брезгливым выражением на лице смерил его взглядом, – если ты хочешь неприятностей, то ты их получишь, но я бы тебе советовал помалкивать. Продолжай ковыряться в своем навозном шарике и радуйся жизни.

Зря он так, ей-богу, зря. Я почувствовал, как окаменела ладонь Бориса. Он с шумом вобрал в себя воздух, словно собираясь взорваться. Десантники, в предвкушении развлечения, подобрались и шагнули вперед, встав по бокам от своего подопечного, который явно наслаждался моментом. Ситуация накалилась до такой степени, что в ноздри мне ударил запах озона, но вдруг все резко изменилось.

За спинами у наших гостей открылась дверь, и в коридор шагнул Г ильгамеш.

Он и в мирное-то время производил грозное впечатление, ну а сейчас, немного опухший спросонья и в одной майке, наш техник выглядел откровенно устрашающе. Десантники, сообразив, что баланс сил изменился, мгновенно переориентировались на новую угрозу. Их руки метнулись к закрепленным на поясе кобурам пистолетов.

Я не знаю, какой знак подал ему капитан за моей спиной, но Гильгамеш еле заметно кивнул и подался вперед. Они с Борисом вместе избороздили половину Галактики, и за это время определенно научились понимать друг друга без лишних слов.

Давеча, помнится, я сравнивал этого громилу с Везувием, но в этот раз правильнее была бы аналогия с взрывом Кракатау. Гильгамеш не хмурил брови, не вставал в боевую стойку, и не извлекал из закромов хитрые приемы. Его противники не заслуживали подобных хлопот. Он легко, почти небрежно взмахнул рукой и впечатал ближайшего к нему охранника в стену с такой силой, что на сером пластике осталась глубокая вмятина. Несчастный сержант, не издав ни звука, тряпкой сполз на пол. Его пистолет откатился к моим ногам. Второй десантник, оказавшись более сообразительным и более прытким, отскочил назад, в коридор, ведущий к рубке, и остановился там, наставив ствол на Г ильгамеша.