– А хозяевам своим ты что-нибудь рассказывала? – спросила ключницу Анна.

– Сначала побоялась. Слыханное ли это дело, да и… – тут Мавра замялась.

"Конечно, не рассказала про свое подглядывание, – решила про себя Анна, – ясное дело. Никому из хозяев такая вездесущая ключница подарком судьбы не покажется. Тем более может слишком много ненужного увидеть".

– Да и ни к чему это все стало. Писцов этих бездыханными нашли, – округлив глаза зашептала Мавра. – Не знаю, ведомо вам то или не ведомо, но по всей Москве слухи пошли, что мука смертная им досталась. Изувечили их, оскопили, знаки дьявольские по телу вырезали… хотя по грешникам и конец. С дьяволом в прятки не поиграешь. Поэтому мука им и в этой жизни, и после в геене огненной гореть. А царевниным гостям – ничего, поэтому я так думаю, что они – чертовы служки, посланные христианские души соблазнять. Поэтому к добру, что они от нас сами по себе съехали!

– К добру, матушка, к добру, – только поддакивала Василиса, вопросительно посматривая на Анну.

– Да только я, на всякий случай, порчу-то от дома отвожу.

– Ты и порчу снимать умеешь? – округлила глаза Василиса.

– Бабушка моя мне поведала, а она у ведуньи нашей деревенской научилася. Если хотите, и вас научу, – и не дожидаясь ответа собеседниц, зачастила, – перво-наперво надо засушить цветы, с которыми обедню и вечерню на Троицу стояли. Потом положить на блюдо засушенный цветочек, полить его святой водой, обмакнуть пальцы в эту воду, помочить трижды темя и остатки воды выпить. Затем отслужить 3 молебна: целителю Пантелеймону, мученику Трифону и бессеребренникам и чудотворцам Косьме и Дамиану. И только под конец раздать милостыню о здравии бедным.

– Удивительное какое дело! И порча сама собой отойдет?

– Как рукой снимет, – подтвердила Мавра. – А еще бабушка научила меня, как золотуху заговорить или человеку голос выправить, чтобы пел как соловей.

Василиса подпрыгнула на месте от радости. Она открыла было рот, чтобы попросить заветный заговор, но встретив суровый взгляд Анны, испуганно замолчала. Степанида тем временем зевнула, перекрестила рот и поучительно сказала:

– Хотя на все милость Господня! Что-то меня от меда твоего совсем разморило.

– А ты на лавку приляг, отдохни, – радушно предложила Василиса, подсовывая разомлевшей гостье вышитые подушечки.

– Ой и впрямь, поспать что-ли, до вечера еще далеко, – с этими словами Мавра опрокинулась на лавку и захрапела.

– Довольна, боярыня? – глаза Василисы светились нескрываемым торжеством, – хорошего я человечка тебе нашла. Мавру я еще раньше знала, она как мельница языком мелет на все четыре стороны. А тут на рынке сказала мне, мол, не зря в доме Лыковых убийство приключилось, дьявольских рук это дело, и загадочно так добавила, что знает почему. Вот и показалось мне интересным ее к нам пригласить да поподробнее расспросить…

– Что бы я без тебя делала! – погладила Анна свою верную карлицу по голове, – цены тебе нет.

– Ну, ладно, боярыня, вы пока в светлицу к себе ступайте, а я пока Мавру посторожу.

Анна прошла к себе и задумалась. Итак, между Альбинони и писцами существовала связь. Альбинони – содомиты. Все это похоже было на правду. В истинности Мавриных сведений она не сомневалась. Так не врут, да и у ключницы не было никакого резона небылицы плести. Значит Беклемишевы итальянцев не выгоняли. Не резон было ссориться с набиравшей силу Софьей. Альбинони захотели уехать сами. Почему? Второй вопрос был не легче. Если погибшие писцы были любовниками Альбинони, то виновны в их убийстве итальянцы или нет? И почему их убили? Вспомнила описание изуродованного трупа Холмогорова, отрубленную голову с глубоко в глотку засунутыми пенисом и яичками, еле сдержала тошноту. Знала она, что расследование стражников ничего не дало. Во дворце шептались об объявившихся на Руси сатанистах и кивали на наводнивших Москву иноземцев. Хотя это убийство на ритуалы поклонников хвостатого было совершенно не похоже, так расправлялись с предателями египетские халифы и последователи загадочной секты хашашинов. Но это все было теперь в далеком прошлом. Кто-то прознал о наклонностях писцов и наказал грешников таким странным способом? Тогда почему оставили в живых Альбинони? Или просто пока оставили в живых, поправила она себя. Тогда яд, убивший Варвару, мог вполне предназначаться и братьям. Хотя и сами Альбинони могли вполне оказаться убийцами любовников, тем более все смахивало на месть. Ее, похоже, уводило в такие дебри, из которых не выпутаться.

Она распутывала клубок, но вместо заведомого выхода из лабиринта пока она находила только тупиковые ветви. Каким образом можно было связать все полученные сведения и какое отношение все это могло иметь к расследованию, которым она занималась. Внезапно вспомнив, какую роль играла Мавра в доме Беклемишевых, подумала про власть, которую приобрела Варвара. Ключница была незаменимой и верной помощницей, но только ли это? Как часто Анне приходилось видеть, как внешне незаметные слуги обретали совершенно неограниченную власть в доме. Поместьем Лыковых управляли Артемий и Варвара. Впервые задала себе вопрос об отношениях управляющего и Варвары, на самом ли деле хорошо друг с другом ладили, не было ли между ними зависти? Хотя тут же отмахнулась. Если сейчас начнет разбираться в подковерных интригах поместья, в жизни не выпутается. И захотел бы Артемий расправиться с Варварой, вряд ли стал искать редкий и дорогой яд, нашел бы способ подешевле, да и не похож был спокойный, рассудительный мужик на убийцу… Попыталась было переключиться, но что-то не отпускало, вертелось в голове надсадной, ненужной занозой. Что она не понимает и не видит? Ответа на этот вопрос пока не было. И нужно было срочно поставить Софью в известность о пристрастиях братьев Альбинони.

Софью новость о мужеложестве архитекторов встревожила. Она видимо занервничала, вскочила и в возбуждении заходила по комнате, изредка оглядываясь на Анну.

– Вот это нам совсем некстати, – задумчиво пробормотала она.

К мужеложеству, как и всякая гречанка, она относилась спокойно. Хоть оно и считалось грехом, но многие знатные мужи баловались этим, да и монахи себе в играх с молодыми мальчиками не отказывали. Но на Руси вольные нравы как Византии, так и Италии, шокировали.

– Совсем некстати, – повторила она и задумалась. Выбор ей предстоял нелегкий: спровадить итальянцев, пока вести о них по Москве не разнеслись, или подождать, пока закончат хотя бы проект, а потом братья просто напросто могли и исчезнуть. А церковь по готовому проекту поручить кому-нибудь другому.

– Ты уверена, что ключница ничего своим хозяевам не доложила? – обратилась она к терпеливо ожидавшей Анне.

– Уверена, – успокоительно произнесла Анна, – ей бы пришлось слишком во многом признаться. И вряд ли Марье Беклемишевой понравилась бы такая излишняя осведомленность собственной служанки.

– Ладно, на роток Мавры-ключницы, если понадобится, всегда платок накинуть можно, пока подождем.

Анна в который раз пожалела, что служит Софье, вспомнив улыбчивое и простодушное лицо ключницы Беклемишевых. В этот момент, глубоко поклонившись, в личные покои зашел Владимир Гусев. На этот раз Софья отослала Анну, приоритеты Великой княгини менялись на глазах. Впрочем, Анна, особо не задумываясь, вышла, ее голову занимали совершенно другие мысли. Софья же, оставшись наедине с Гусевым, немедля спросила: