Восемь человек, одетые в ослепительно-белые скафандры, выстроились перед внешними дверями шлюза. Получив разрешение на выход, Николай Григорчук нажмет кнопку. Зазвучит сирена, слышимая во всех уголках базы и предупреждающая — сейчас будут открыты внешние двери. Ровно, через тридцать секунд многотонная махина начнет медленно ползти вверх. Мгновенное легкое белесое завихрение — остатки воздуха, сжижаясь, вылетают из шлюзовой камеры, и вот уже люди оказываются в суровом, негостеприимном мире космоса.

Зазвучала сирена. Богомазов на мониторе увидел, как фигурка в скафандре подняла руку и нажала на большую красную кнопку на стене шлюзовой камеры.

— Что ж, Семен Петрович, пора и нам начинать. — Стоявший рядом майор Службы безопасности Титров нажал несколько кнопок на клавиатуре компьютера, который его люди ночью установили в кабинете начальника базы. Внешне ничего не изменилось — экран монитора этого компьютера продолжал светиться нежно-голубым светом.

Богомазов вопросительно глянул на майора. Тот успокаивающе улыбнулся:

— Все в порядке. Так и должно быть.

Чуть заметно мигнул свет.

«Начали открываться входные двери, — автоматически отметил Богомазов. — Все же это не шутка — поднять двухсоттонную махину. Даже в условиях пониженного притяжения Луны».

Он знал, что сейчас центральный компьютер базы анализирует десятки различных параметров — давление, температуру внутри базы, радиационный фон и многое, многое другое. Все же опасное это занятие — распахивать перед безжалостным космосом проем в несколько сотен квадратных метров. И если компьютер посчитает, что базе угрожает какая-то опасность... Предупреждающе, коротко взвоет сирена, и мощные электромагниты мгновенно отпустят свою привычную добычу — двухсоттонный металл ворот. И если случайно какое-либо препятствие окажется между дверями и полом и не позволит полностью закрыть проем, то для такого случая предусмотрен трехметровой глубины ров, закрытый специальными шторками, в пять метров шириной. В случае тревоги шторки расходились и все, что находилось на них, проваливалось в этот ров. А мгновение спустя сверху обрушивалась сталь дверей, надежно изолируя базу от внешнего мира. Такие же, только поменьше, двери были установлены между всеми отсеками базы. В случае общей разгерметизации они практически мгновенно изолировали отсеки друг от друга. И если ты оказался в таком отсеке, то у тебя только один шанс — добежать до специального шкафа, открыть его и успеть натянуть спасательный скафандр. Как в живой природе — лучше пожертвовать частью, чем погибнуть всем.

— «Гнездо», я «Ласточка-один». С базы вышли. Все в порядке. Приступаем к работам согласно плану.

— Удачи, «Ласточки».

Картинка на мониторе Службы безопасности резко изменилась. Нежно-голубой фон экрана прочертили извилистые линии.

— Это анализ сигналов, которыми ваши люди связываются с базой и переговариваются между собой, — в ответ на вопросительный взгляд Богомазова пояснил Титров.

— И что это вам дает?

— Семен Петрович, предположим вы — «крот». Как вам незаметно связываться с американцами?

— Ну, не знаю... Основная и аварийная радиостанции под строгим контролем. Передавать через какую-то неучтенную рацию не получится — все экранировано. Не на Земле живем.

— Вот мы тоже так подумали и пришли к выводу, что единственная возможность передавать сведения — это выйти из базы на поверхность.

— Но весь радиообмен фиксируется. И мы сразу бы засекли подозрительную передачу.

— А если передавать через узконаправленную антенну прямо на американский спутник? — Титров чуть усмехнулся. И, сделав паузу, продолжил: — Но очевидно, все же узконаправленная антенна не использовалась. Во-первых, трудно сделать ее незаметной, а во-вторых, очень большой риск быть случайно обнаруженным.

— Так как же?

— Передача велась через обычную стандартную рацию, встроенную в скафандр.

— Но...

— Вот именно «но», — перебил майор начальника базы. — Передача велась кодированным сжатым сигналом. Человеческое ухо воспринимает это как помеху, а спутник в состоянии его уловить и перенаправить куда надо. Достаточно в рацию встроить небольшой чип, размером со спичечную головку.

— А если «крота» среди этой восьмерки нет?

— Пятеро из них выходили на поверхность сразу после доставки сюда гиперпространственного двигателя. Это раз. А во-вторых, мы на девяносто девять процентов уверены, что знаем фамилию этого «крота». Этот человек здесь, среди них.

— Даже так?

— Семен Петрович, мы все же ловим мышей. — Титров улыбнулся.

«А улыбка такая, что мороз по коже дерет». Богомазов перевел взгляд на монитор.

— «Ласточки» три и четыре, приступайте к демонтажу сумматора первой секции солнечных батарей. — Голос главного инженера на экране монитора отобразился затейливой вязью. — «Ласточка-три» — главный.

— Поняли, «Ласточка-один». Приступаем к демонтажу сумматора первой секции солнечных батарей. — Вновь причудливые линии зазмеились по экрану.

— Ну, если вы так уверены, что вычислили «крота», зачем вся эта аппаратура?

— Девяносто девять процентов это все же не сто. А во-вторых, просто хотим его поймать на горячем. Так сказать, классика контрразведки, — и вновь хищная улыбка мелькнула на лице Титрова.

— «Ласточки» два и семь, приступайте к демонтажу сумматора второй секции солнечных батарей. «Ласточка-два» — главный, — вновь в кабинете начальника базы раздался голос главного инженера.

— Поняли, «Ласточка-один». Приступаем к демонтажу сумматора второй секции солнечных батарей. — Голос к концу фразы утонул в треске помех.

Лицо Титрова напряглось, и он буквально впился глазами в экран. Монитор продолжал рисовать замысловатые кривые.

— Нет, это просто помеха. — Майор чуть вздохнул.

— А если передача будет вестись на частоте, которую не воспринимает антенна нашей базы?

— А при чем тут ваша антенна, Семен Петрович? Сегодня ночью один из наших спутников радиоперехвата был перенацелен на базу «Восток». Любой сигнал, исходящий с базы, будет уловлен, проанализирован и перенаправлен на этот компьютер. — Титров кивнул головой в сторону установленного ночью монитора. — Например, сейчас спутник установил, что была помеха, поэтому он просто ее отфильтровал.

— Серьезные вы ребята.

— Да уж.

Прошел час. Работавшие на поверхности Луны перебрасывались между собой короткими фразами и изредка связывались с базой. Экран монитора невозмутимо демонстрировал извилистые однотипные линии. Изредка в эфир вламывались шумы. Но спутник, висевший на расстоянии двухсот километров над Луной, бесстрастно выносил вердикт: «Обычная помеха».

— «Гнездо», я «Ласточка-один». Работы закончили. Возвращаемся.

— «Ласточка-один», я «Гнездо». Встречаем. — Богомазов перевел взгляд на Титрова. — Наверное, «кроту» пока нечего передавать, Олег Анатольевич.