Взяв из машины свою сумочку, Лариса достала косметичку и посмотрела в зеркало. Так и знала! Когда Виталик её целовал, она и не вспомнила о помаде, спохватилась только что. Помаду-то он съел! Что за враки вся эта реклама, что можно целоваться, а помада на губах останется целехонькой! Если слегка приложиться к чьей-то щеке, может, и останется, но здесь не тот случай.

Коснувшись столбиком светлой помады губ, она услышала торопливые шаги Виталия и быстро спрятала все в сумочку. Хоть и говорят, что женщина, красящая губы, выглядит сексапильно, но Лариса никогда не подправляла макияж в присутствии мужчины. Все они терпеть не могут вкус помады на губах, но куда от этого деться?! Если мужчина видит любовницу то с накрашенными губами, то без, — это не прибавляет ей привлекательности. Поэтому желательно всегда оставаться в одном образе, но так, чтобы любимый не замечал резких перемен.

— Никого не застал, — развел руками сыщик, не дойдя до неё несколько шагов. — Все ребята уже разбежались, а дежурный не в курсе, кто какие дела ведет.

Внешне он вполне искренне демонстрировал огорчение, но Лара поняла, что в душе Виталий рад, что посещение следственного отдела заняло мало времени. Заглянув ей в глаза, он не очень уверенно сказал:

— Сегодня уже вряд ли удастся добыть оперативные данные, поздновато… Может, поедем ко мне?

Лара тут же весело откликнулась:

— Конечно, к тебе, милый! Мы уже славно потрудились, имеем право на личную жизнь!

Виталий просиял, а Лариса сдержала вздох. Как же он зависит от того, что она скажет, согласится или нет! Огорчила его безмолвным отказом выйти за него замуж, надо загладить свою вину. К тому же ей и самой этого хочется.

Любовники они или кто?!

Вторник, 13 апреля

Ровно в десять Лариса подъехала к психиатрическому центру. Алла, которая обычно никогда не опаздывала, уже была там и, увидев машину подруги, трижды просигналила. Лара припарковалась рядом.

— Можно не ставить на сигнализацию, — Алла кивнула на двух охранников. — Вон топтуны стоят, они присмотрят, им все равно делать не хрена. Если с моей любимой рабочей лошадкой что-то случится, я им уши оборву и скажу, что так и було.

Перед входом Лариса приостановилась и повернулась к подруге.

— Алка, я тебя прошу: попридержи язык, а то ляпнешь что-нибудь в своей обычной манере. Одно дело ронять всякие словечки в разговоре со мной, и совсем другое — в кабинете врача. Последи за собой хотя бы на первой встрече, а то Лидия Петровна будет шокирована.

— Мать, ты что, охренела?! — возмутилась Алла. — За кого меня держишь-то? Забыла, что я ещё совсем недавно обреталась в приличном обществе и с интеллектуалами чесала на равных?

— За три года занятий бизнесом ты уже так привыкла к крепким словечкам, что это к тебе прикипело и стало родным языком.

— Не ссы, подруга! С симпатичным эскулапом из Склифа я же говорила на нормальном языке. И здесь изображу из себя порядочную дамочку. Сморкаться в рукав, ковырять в носу, плеваться на пол и цыкать зубом не буду. По фене ботать и матюгаться тоже. Может, всего-то пару раз приложу твою психиатресу незлобивым словом и все… Так это ж от большого к ней уважения!

— Ну вот, ты опять… — поморщилась Лара.

— Так я же ещё на улице! — продолжала дурачиться Алла. — А как только переступлю порог сего благородного заведения, сразу надену маску респектабельности и буду говорить умные слова.

Лариса улыбнулась в ответ и отворила дверь. Как с Алкой просто! На ерунду не обижается, да и вообще никогда не обижается, справедливо полагая, что обиды — от комплексов и ущемленного самолюбия.

Она уже пожалела о своей бестактности. У них не принято делать друг другу замечания, разве что в виде приколов.

На самом деле Алке даже не надо ничего говорить. Она сама легко ориентируется в ситуации и в любом обществе чувствует себя комфортно. Если надо — будет вести себя как леди, а если захочет подурачиться — как настоящая оторва.

Сегодня Лариса решилась сделать подруге замечание, зная, что та переживает случившееся, а в стрессовом состоянии может перестать контролировать свою речь. Хотя… Зачем тревожиться по такому пустяку? Лидия Петровна — умнейший человек и конечно же, для неё это не будет чем-то из ряда вон, если Алка в сердцах ляпнет про Натку какой-нибудь из своих неологизмов из ненормативной лексики.

Подруги подошли к регистратуре, и Лара попросила у медсестры пять талончиков.

— Зачем тебе столько? — удивилась Алла.

— Я всегда общаюсь с Лидией Петровной по часу и больше. Время на визит у них не ограничено, но надо же и совесть иметь.

— Понятно, дорогая. Девушка ты щепетильная, не любишь халяву.

— Алка!.. — одернула её Лара.

— Но мы же ещё в коридоре, — невинно улыбнулась та.

Подруга просто дразнила её, видя, что Лара вдруг ни с того ни с сего стала реагировать на то, к чему всегда относилась спокойно.

Алка как ребенок, который назло делает то, что ему запрещают, и за что его только что отчитали. Ну и ладно, пусть подурачится. Лучше не реагировать на её словечки, иначе та будет делать все наоборот.

Пока подруги шли по длинному коридору к кабинету Лидии Петровны, Алла с интересом осматривалась, задерживаясь взглядом на посетителях, ожидающих приема в удобных мягких креслах, и не замедлила выдать резюме:

— А здесь симпатично, уютненько. Над интерьером дизайнер с умом поработал. На типичный отстойник для придурков совсем не похоже. Тихо и спокойно, навевает мысли о смысле жизни… Хочется думать о вечном, о душе… Сразу видно — душеспасительное заведение. Повезло — здесь-то точно спасут наши заблудшие души. И клиентура тусуется с виду вполне приличная. Я-то по дурости думала, что тут психи табунами бегают, размахивая окровавленными топорами, даже свой баллончик «Паралайзер» на всякий случай прихватила, мало ли что… А местные клиенты совсем не похожи на психов.

Лариса приостановилась, не дойдя до кабинета Лидия Петровны. Не хватало еще, чтобы та услышала обычный Алкин треп. Хоть неуемная подружка и старалась говорить потише, но все равно каждое слово было слышно всем сидящим в коридоре. Пациенты, мимо которых они проходили, провожали подруг недоуменными взглядами. Подобные неуважительные высказывания здесь явно были в диковинку.

Скорчив сердитую гримасу, Лара шикнула на подругу и дернула её за рукав, но унять Алку, если та вошла в раж, не просто.

— Слушай, подружка, — блестя глазами и оживленно гримасничая, провозгласила та, — мне здесь нравится. Пожалуй, останусь тут насовсем, охренела мне эта собачья жизнь,